Квиллифер
Шрифт:
– Тридцать!
– Пятьдесят!
– Пятьдесят! – Сэр Бэзил расхохотался. – Пусть будет пятьдесят! – Он шагнул к слушателям и бросил на них заговорщический взгляд. – Ко всему прочему, джентльмен воззвал к королевской защите. – Он развел руки в стороны. – Каково, друзья мои, наказание за обращение за помощью к королю?
– Удвоение выкупа! – радостно закричали все.
– Да! Удвоение выкупа! – Сэр Бэзил снова повернулся к Гриббинсу, только теперь начавшему осознавать свое положение. Сэр Бэзил протянул руку,
Лицо Гриббинса исказил ужас.
– Я не могу заплатить.
– Неужели у тебя нет друзей? – спросил сэр Бэзил. – Нет жены? Сыновей?
Я знал, что Гриббинс владеет домом с аптекой на первом этаже, но все вместе не могло стоить больше пятидесяти империалов. И даже если бы аптекарь заложил дом, то и тогда сумел бы выплатить лишь часть выкупа, оставив семью в долгах. Вероятно, он вкладывал деньги в торговые предприятия, но доход выплачивался лишь по окончании доставок, так что, весьма вероятно, все исчезло в дыму во время атаки корсаров.
Несомненно, Гриббинс делал в уме похожие подсчеты. Его рот открывался и закрывался, словно он пробовал разные аргументы и отбрасывал их до того, как успевал произнести вслух. Ему следовало с этого начать.
И вновь я попытался придумать способ вмешаться, сказать нечто умное, спасти Гриббинса от последствий его собственного тщеславия и непредусмотрительности. Однако мне в голову не приходило ничего, что могло бы изменить течение событий, если только я не намеревался броситься на мечи разбойников в надежде, что моя смерть удовлетворит сэра Бэзила сотоварищи.
– У меня нет такого количества денег, – сказал Гриббинс. – Но, если выкуп составит тридцать пять империалов, я смогу его собрать.
– Ты что, намерен торговаться со мной? – проревел сэр Бэзил. – Он подошел к стулу Гриббинса, дернул его за руку и заставил встать. Затем подтащил аптекаря к началу лестницы, чтобы тот увидел, как угрожающе рычат и потрясают оружием разбойники. – Ты осмелишься торговаться с ними?
Гриббинс сделал попытку сохранять спокойствие.
– Сэр, – сказал он, – я искренне сожалею, если поставил под сомнение вашу…
– Ты намерен торговаться с этим? – спросил сэр Бэзил.
Я попытался не смотреть, но опоздал. Кинжал действовал стремительно, точно атакующая змея, он вылетел из-под плаща разбойника и вошел в бок Гриббинса так быстро, что я и глазом не успел моргнуть. А дальше уже не в силах отвернуться я увидел изумленный взгляд Гриббинса, затем его колени подогнулись, сэр Бэзил вытащил кинжал и сбросил Гриббинса вниз по лестнице, где аптекарь исчез за спинами разбойников.
Толпа, вскинув вверх оружие, радостно взревела.
Сэр Бэзил несколько раз взмахнул кинжалом, чтобы стряхнуть кровь, и убрал в ножны. Его беспокойный взгляд пробежал по двору и отыскал меня.
– Ты следующий, йомен. Иди сюда.
Я медленно прошел
Я почувствовал, как горлу подступает тошнота. За последние два месяца я не раз желал смерти аптекарю, но теперь, когда он действительно умирал, не испытывал ни малейшего удовлетворения.
Чтобы начать подниматься по лестнице, мне предстояло перешагнуть через умиравшего Гриббинса. Я обдумал это и обнаружил, что не в силах так поступить, поэтому отошел от края лестницы, ухватился за кромку пола второго этажа и подтянулся.
Сэр Бэзил из Хью с легким удивлением посмотрел на меня, когда я неожиданно возник перед ним, взобравшись на антресоли, отступил в сторону и предложил мне присесть на стул, только что освобожденный Гриббинсом. Я осторожно сел, а сэр Бэзил небрежно опустился на свой, и полы его плаща разлетелись в разные стороны. Он скрестил ноги и уставился на меня черными глазами.
– Я вижу, ты адвокат, – сказал он.
Тут только я сообразил, что шапочка ученика все это время оставалась у меня на голове.
Сэр Бэзил прищурился.
– Я не люблю адвокатов, – заявил он.
– Мне и самому они не слишком нравятся, – ответил я, решив, что буду соглашаться с ним всякий раз, когда появится такая возможность.
– Мой собственный адвокат оказался совершенно бесполезным, – продолжал сэр Бэзил. – Он считал, что я виновен. И преподнес меня присяжным, как кусок сладкого пирога.
Очевидно, сэр Бэзил считал себя настолько известным, что я просто не мог не знать всех подробностей суда над ним.
Я надел личину опытного адвоката-со-стажем.
– Должно быть, адвокат был ни к чему не пригодным.
– Я позаботился о том, чтобы он стал совсем непригодным, – заявил сэр Бэзил. – Я разрезал ему нос и сжег дом.
Я кивнул, рассчитывая, что сэр Бэзил посчитает это знаком одобрения:
– Вы действовали решительно, сэр Бэзил.
– Увы, я не сумел поймать судью, – добавил разбойник, – но зато ограбил его жену.
Щеки сэра Бэзила покраснели, черные глаза сверкали.
Воспоминания об убийствах порадовали разбойника, и он заговорил быстро и оживленно.
– Меня ложно обвинили в краже, – заявил он. – Я был верным жрецом богини Сильвии, и да, у меня имелся ключ от сокровищницы, расположенной под скамьей храма. Но замок вскрыл другой человек, который забрал все деньги и приношения! – Он зарычал. – Я готов признать любые совершённые преступления, – например, я только что убил этого болвана, – но не стану признавать того, что не делал. – Он сердито постучал пальцем по столу. – Они не обнаружили у меня в доме ни единого украденного предмета, у них вообще не нашлось никаких доказательств – и, однако, меня признали виновным!