Квинканкс. Том 2

Паллисер Чарльз

Я плохо спал той ночью, поскольку рана на лбу сильно болела, а весь следующий день оставался в своей комнате, размышляя о событиях предыдущего дня. Меня предали двое из немногих людей, которым я доверял. Конечно, вероломство Генри глубоко ранило меня, но предательство Джоуи причинило много сильнейшие душевные муки, ибо воскресило во мне чувство вины перед ним и его матерью, вызванное мыслью о печальной участи мистера Дигвида. Я полагал, что Джоуи не держит на меня зла, и здесь явно ошибался. Неужели миссис Дигвид тоже таила в сердце жажду мести? Меня с души воротило от одного такого предположения.

К пяти часам пополудни я сидел, погруженный

в мрачные раздумья, когда раздался стук в парадную дверь. Я услышал голос миссис Квейнтанс, шаги на лестнице, а потом в дверь моей комнаты тихо постучали.

— Кто там? — спросил я.

К великому моему изумлению, голос Джоуи ответил:

— Это я.

— Он один, миссис Квейнтанс? — крикнул я.

— Да, сэр, — удивленно отозвалась она.

Я отпер дверь и, впустив Джоуи, быстро запер снова. Он широко улыбался, но смотрел на меня недоуменно, словно озадаченный моим странным поведением. Однако, едва увидев при тусклом свете свечи мою перевязанную голову, он вскричал:

— Господи, что с вами случилось?

Удивление и тревога Джоуи были настолько искренними, что (не стыжусь признаться) я крепко обнял его и расплакался. Почему я расплакался, я не понимал тогда и едва ли понимаю сейчас, но мне кажется, дело здесь было не только в огромном облегчении, испытанном мной от сознания, что он по-прежнему остается моим верным другом, но также в угрызениях совести от мысли, что я усомнился в нем. (И не забывайте, что я все еще находился в ослабленном состоянии после полученных ранений.) Джоуи неловко потрепал меня по плечу и пробормотал несколько слов, столь же неразборчивых, как мои.

— Прости меня, Джоуи, — сказал я. — Я усомнился в тебе. Когда ты не пришел в условленное время, я решил, что ты бросил меня и выдал Барни.

Он тоже разволновался чуть ли не до слез. Я никогда еще видел Джоуи в таком состоянии — и все мои подозрения мигом улетучились.

Он взял меня под руку и усадил на диван.

— А почему бы вам не усомниться, коли я уже дважды делал такое? — спросил Джоуи.

— Нет, нет, я не имел права сомневаться. Ты пошел на огромный риск из-за меня и столько потерял! — Я умолк на мгновение, а потом с трудом выговорил: — Твой отец, Джоуи… Я хочу сказать тебе, как я… как я…

— Не надо, — мягко промолвил он. — Я понимаю, что вы хотите сказать, мастер Джон.

Когда мы оба немного овладели собой, я рассказал Джоуи о нападении на меня, совершенном его дядей. По-видимому, последний узнал (как я теперь понял и объяснил Джоуи), что я жив, от Салли, увидевшей меня однажды вечером в Вест-Энде несколько недель назад.

Потом Джоуи сказал:

— Я объясню, где был вчера вечером и почему не пришел. По пути к вам я заметил, что кто-то следит за мной. Ну, я принялся петлять по улицам и наконец решил, что избавился от хвоста, но теперь думаю, что за мной по пятам шел Барни и что он так и не отстал от меня. Вот как он нашел вас, стыдно сказать.

Я заверил Джоуи, что не виню его, и он продолжал:

— Около шести часов я уже подошел к самому вашему дому, но тут увидел одного человека, выходящего из дверей. Знаете, кто это был?

— Да, ко мне вчера заглядывал знакомый, и он ушел около шести. Ты должен знать. Это был Генри Беллринджер, о котором я тебе рассказывал. Ты что, видел его раньше?

— Я так не думал, но я сразу узнал парня, когда увидел вчера вечером.

— Как тебя понимать?

— Помните, я однажды стоял возле дома вашего деда на Чаринг-Кросс? Вы находились внутри,

а мой старик ждал снаружи?

Я кивнул. Тогда стук в дверь прервал рассказ старого мистера Эскрита, и я покинул дом через черный ход и нашел Джоуи с отцом, поджидающими меня во дворе.

— Ну так вот, — продолжал Джоуи, — именно этот парень и вошел тогда в дверь.

— Боже мой! — воскликнул я. — Ну конечно! Вот что напомнил мне стук Беллринджера!

Новость поразила меня, ибо я не имел ни малейшего представления, какие дела могли у него быть с мистером Эскритом. Вот еще одна удивительная связь, совершенно мне непонятная.

Теперь я без утайки поведал Джоуи, с каким известием Беллринджер являлся ко мне: завещание — документ, ставший причиной смерти мистера Дигвида, — в конечном счете не уничтожено.

— Но я хотел сказать другое, — продолжал Джоуи, когда мы коротко обсудили значение данного обстоятельства. — Я вспомнил, что тогда вы хотели узнать, кто был тот парень, и потому решил проследить за ним. И знаете, куда он направился? В дом Мампси на Брук-стрит!

Дело казалось все более и более странным!

— Во всех окнах там горел свет, поскольку они устраивали большой прием. И он прошел прямо внутрь, мимо привратника, словно его там хорошо знали.

— Как?! — воскликнул я. — Просто поразительно! Значит, Генри связан не только с мистером Эскритом, но и с Момпессонами тоже!

Я рассказал Джоуи о подслушанном мной разговоре Генри и мистера Памплина, в котором они упоминали «сэра Томаса», и о своей беседе с мисс Квиллиам (знакомой с последним через мистера Памплина), сообщившей мне, что сэр Томас Деламейтер является другом Дейвида Момпессона. Прежде я принимал связи между всеми ними за случайные совпадения, но теперь они стали проясняться для меня. В силу своей дружбы с сэром Томасом Момпессон был связан с мистером Памплином (получившим приход по протекции сэра Томаса) и с мисс Квиллиам (чей отец должен был получить означенный приход). Сэр Томас устроил мисс Квиллиам на место гувернантки к Момпессонам — в общем, здесь все представлялось ясным. Но как Генри познакомился с Дейвидом? Через мистера Памплина? Внезапно меня осенило, что дело обстояло ровно наоборот: Генри был другом Дейвида Момпессона и через него познакомился со священником и сэром Томасом — ибо Генри являлся не кем иным, как тем самым «Гарри», о котором упоминала мисс Квиллиам в рассказе о событиях вечера, ставшего причиной ее увольнения! Я уже давно смутно догадывался об этом, но сейчас все встало на свои места. Сделанное мисс Квиллиам описание — возраст, наружность, манера речи — в точности соответствовало человеку, которого я знал. Но как Генри познакомился с Дейвидом и каким образом связан с Момпессонами? На этот вопрос я не находил ответа, но тут меня осенила другая мысль: он-то и есть тот самый осведомитель Момпессонов в канцлерском суде, о котором меня предупреждала Лидия. Значит, я отнес завещание прямиком к самому худшему человеку на свете!

Потом мне пришло в голову, что выдал-то он меня вовсе не Момпессонам, а Сайласу Клоудиру! А эта связь откуда появилась? И, что самое непонятное, каким образом Генри связан с мистером Эскритом? Потом я вспомнил, что сам познакомился с ним через Стивена Малифанта, чье имя наводило на мысль об еще одной загадочной связи с моей собственной семьей. Однако дальше я не мог продвинуться ни на шаг.

Зайдя в своих рассуждениях в тупик, я попросил Джоуи рассказывать дальше.