Квинт Лициний 2
Шрифт:
– Что планируете дальше делать по этому вопросу?
– Поработаем непосредственно по сотрудникам посольства и военным советникам. Надо убедиться, что наши действительно были не в курсе. Вдруг, придержали информацию как недостоверную. Тогда возможны дополнительные варианты утечек. Но, честно говоря, маловероятно. Уж очень подробно все расписано в документе из Тегерана. Наши, если и могли, то только краешек увидеть. Но перепроверим обязательно.
Андропов некоторое время сидел в задумчивости, потом как-то недоуменно тряхнул головой, взглянул на Иванова и подвел итог:
– Хорошо. Что у вас, Григорий Федорович,
– Юрий Владимирович, хочу доложить о существенном обострения оперативной обстановки в Ленинграде по линии основного противника.
Взгляд Иванова потемнел, на скулах катнулись желваки.
Григоренко продолжил:
– За последние три месяца произошло заметное кадровое усиление резидентуры ЦРУ в городе: в сентябре под прикрытием ротацией рядовых сотрудников консульства прибыли Джордж Каргейл и Карл Фостер. Идентифицировать их удалось лишь на днях - умело используют приемы маскировки внешности. По картотеке проходят как оперативники ЦРУ с большим опытом полевой работы. Как минимум с семьдесят второго года эта пара замыкается непосредственно на Уильяма Колби и участвует в наиболее засекреченных политических операциях ЦРУ. Нам доподлинно известно, что они были в числе тех двадцати фамилий, которые директор ЦРУ потребовал вымарать из отчета Черча в семьдесят четвертом. Обладают большим опытом нелегальной инфильтрации, маскировки, ведения контрнаблюдения - скользкие, как угри... Один из них - Каргейл - свободно и без акцента говорит по-русски.
– Откуда такое знания языка?
– уточнил Андропов.
– Сын эмигрантов из Одессы.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Однако еще большую тревогу, Юрий Владимирович, вызывает состоявшаяся неделю назад замена консула. Вместо находившегося ранее на этой должности кадрового дипломата прибыл Томсон Бьюкеннен - бывший до того сотрудником аппарата совета национальной безопасности США. Находится в тесных дружеских отношениях с Бжезинским. За спиной - опыт работы в Иране, Индонезии и Ливане, где он выполнял не столько даже функции разведчика, сколько осуществлял контакты с высокопоставленными агентами влияния.
Григоренко достал из папки и передал Андропову оперативные фото фигурантов, а потом продолжил:
– В совокупности появление трех таких фигур в Ленинграде не может быть случайным и указывает на то, что противник проводит здесь нерядовую операцию, результаты которой ожидаются высшим политическим руководством. Как минимум, виден интерес и Колби, и Бжезинского. Они, кстати, периодически конфликтуют между собой - именно этим может быть обусловлено одновременное присутствие в Ленинграде их доверенных лиц.
Григоренко помолчал и, чуть понизив голос, добавил, глядя на Иванова:
– Я не знаю целей и задач операции, что ведется сейчас в Ленинграде Блеером под вашим руководством, но меня беспокоит возможная связь необычного усиления резидентуры противника с этими поисками. Вы, случайно, не одно и то же ищете?
Иванов втянул протяжно воздух через ноздри и бросил коротко:
– Черт! Хотелось бы верить, что нет. Но теперь придется и это учитывать.
Андропов отпил из стакана чай и покатал во рту, пытаясь насладиться ароматом лимонника, но мозгу было не до кулинарных изысков:
– Мда-а-а, порадовали вы, Григорий Федорович... Два раза.
Он выбрался из-за стола и прошелся по кабинету взад-вперед,
– И еще...
– Григоренко разорвал установившуюся тишину.
– Еще?!
– Андропов повернулся и нервно дернул бровью.
– Не знаю, правда, взаимосвязано это или нет... Но лучше исходить из мысли, что да, связано. Два месяца назад по инициативе американского консульства в Ленинграде, в порядке культурного обмена, был согласован обмен специалистами. Наша группа на полгода туда, причем, что интересно, США взяли на себя расходы, а их - сюда. Группы по двадцати человек.
– Что за специалисты?
– напрягся Иванов.
– Учителя русского языка и литературы. Просили практику преподавания предметов в наших школах.
– Запрашивали какие-то конкретные школы?
– Нет, - Григоренко пошевелил в воздухе пальцами, - я к чему... У нас есть выбор: мы можем отменить этот обмен или провести его в другом городе, например, в Москве. Это - если нам важнее не допустить даже возможности утечки какой-то информации из Ленинграда. А можем плотно поработать с этими практикантами в Ленинграде. Двадцать человек, да на полгода... Вероятность удачной перевербовки нами хотя бы одного достаточно высока. Если они задействованы в операции ЦРУ, то мы узнаем, что именно они ищут.
Андропов обменялся взглядом с Ивановым, потом грузно опустился в кресло и глубоко задумался. Потом поднял голову и сказал:
– Григорий Федорович, это все по этим вопросам?
– Да.
– Спасибо за доклад. Есть, о чем подумать. По этой группе преподавателей русского я доведу вам решение позже.
Когда Григоренко вышел, из груди Андроповы вырвался глубокий вздох. Потом он медленно и устало, словно гигантская черепаха, повернул голову и посмотрел на Иванова:
– Боря, скажи мне, что это просто случайное совпадение. Пожалуйста...
Иванов негромко ругнулся, ожесточенно потер лицо, потом схватился за лист бумаги и предложил:
– А давай теперь вместе подумаем. Первый вопрос по документу из Тегерана: "Сенатор" или нет. Что у нас "за"...
Он начал записывать, попутно бормоча вслух:
– А "за" у нас только одно: необычно высокая информированность источника. Четыре варианта: или это "Сенатор"... Ну, все же, предположим... Или кто-то другой, независимый, получил доступ к тому же источнику сверхзнаний. Или кто-то из самого ядра Халька оказался провокатором.
– Последнее вычеркни, - махнул рукой Андропов.
– Всех, кто планировал переворот, расстреляли. Мы сейчас это точно знаем. И добавь четвертый пункт: фальшивка, изготовленная задним числом, на основании протоколов допросов. Я бы с этой версии и начинал. И на ней бы останавливался.
Борис поднял голову и некоторое время, не мигая, смотрел на Андропова.
– Ну-да, ну-да. Я бы раньше тоже с этого начал... А что всех расстреляли, то, Юра, это ничего не значит. Могли и провокатора в расход пустить. Мало ли что... Оставляю. На всякий случай, - он говорил отрывисто, словно выплевывал сам себе команды. Отодвинул лист, просмотрел написанное и с досадой согласился: - Да, фигня полная. Ладно, что у нас "против"? Первое - место, Москва, а не Ленинград. Второе - не тот способ доставки. Третье - до сих пор он помогал СССР, а не вредил.