Квинтэссенция Кью
Шрифт:
И на самом дне пропасти меня поджидал Кью.
Его руки были скрещены на сильной груди, костюм ослепительно поблескивал черным, напоминая бархат.
— Это не ты, эсклава. Моя Тесс никогда не была настолько слабой.
Я захихикала, покачиваясь в тумане, позволяя ему заключить меня в свои химические объятия.
— Я больше не твоя Тесс. Я — ничто.
— Не говори так. Я иду за тобой. Черт побери, борись.
— Слишком поздно. Ты опоздал. — Мягкое облако закружилось передо мной, и я устремилась к нему, падая лицом вниз.
Разгневанный Кью бросился ко мне, его идеальные туфли отбрасывали в стороны клочки тумана.
— Черт побери, борись же! Se battre comme vous le faites toujours (прим.пер. Борись с присущей тебе силой!)! — Его голос просочился сквозь мое бесчувственное состояние, заставляя меня презирать себя.
И вместо того, чтобы прокричать в ответ, я понурила свою голову и позволила его гневу обрушиться на меня.
— Я не могу. Я не в силах. Со мной все кончено.
— С тобой ничего не кончено. Ты слышишь меня! Борись! — его команда в каком-то роде вдохнула в меня некую энергию, но тем самым лишь усиливая боль от моих ран, и с новой силой пробуждая отвратительные воспоминания. Я глубже погрузилась в состояние небытия. Захлопнула дверь перед прекрасным лицом Кью. Освободила себя, таким образом мне больше не нужно было претерпевать страдания.
— Прости меня. Я не была настолько сильной.
Мир канул во тьму, когда облако тумана унесло меня.
— Прощай.
***
В первую очередь меня пробудил холод.
Ощущение жгучего холода на моих сосках.
Я застонала, пытаясь сглотнуть тяжелое ужасное послевкусие в моем рту. Все мое тело ощущалось чужеродным, замерзшим.
Где, мать вашу, я находилась? Я полагала, что в преисподней должно царить адское пекло?
С жаром я могла бы совладать. Мои легкие ощущались еще более тяжелыми от жидкости, что скопилась в них, и каждый вдох, который вырывался со свистящим звуком, давался мне с большим трудом. Наказания в виде избиений и оскорблений превратили мое тело в бесполезную вещь, которое больше было совершенно непригодно ни на что, кроме как быть мусором.
— Она очнулась. Ты можешь приступать, Игнасио.
Мое
Черт.
Я находилась в какой-то сумасшедшей по виду спальне: дьявольской спальне. Черные занавески висели по бокам заколоченных окон, ободранные обои свисали со стен, словно наполовину сорванное с тела платье, и красная лампочка в безобразной люстре превращала всю комнату в не что иное, как жуткие тени.
Мой желудок скрутило, когда я взглянула вниз. Я была привязана к грязной кровати, совершенно голая, если не считать впивающейся в кожу веревки на запястьях и щиколотках.
Рвота поступила к горлу, но я сглотнула ее. Если бы меня вырвала, то я могла задохнуться и захлебнуться ею.
«Хорошо. Захлебнись. Смерть будет намного лучшим существованием чем то, что должно было произойти, Тесс».
Хныкающий звук раздался рядом со мной, и я взглянула налево. Блондинка с пирсингом и царапинами, которые порывали всю ее грудь, находилась в таком же лежачем положении. Наши глаза встретились, и ее губы задрожали, когда она попыталась бороться со слезами.
— Помоги, — прошептала она.
Я хотела потянуться к ней и крепко обнять. Хотела защитить ее. Сказать, что все будет хорошо; что это все лишь ужасный сон.
Я покачала головой, прикусывая мою губу, чтобы не расплакаться.
Она зажмурилась, стараясь предотвратить водопад слез. Шмыгнула носом, стараясь уткнуться головой в плечо.
— Какую ты хочешь первой, Игнасио?
Мой взгляд устремился к Кожаному Жилету, когда он расхаживал с краю кровати. Белый Человек сидел на цветном выцветшем стуле у стены с оборванными обоями.
Кожаный Жилет усмехнулся, его взгляд скользнул по каждому сантиметру обнаженной кожи.
— Я, пожалуй, начну с толстушки. Пусть мразь посмотрит, что случится с ней, как только я закончу.
О, господи.
Я затрясла головой, стараясь вырвать свои руки и ноги и освободиться.
Я заплакала, когда женщина, которая делала мне татуировку, помахала мне рукой, стоя около кровати. Она одарила меня ужасной усмешкой.
— Пришло время отправляться в лучшее место. — Она присела у моего плечо и воткнула иглу в исколотую вену. Когда нажала на поршень, Белый Человек пробормотал:
— Этот наркотик отличается от того, что мы кололи тебе до этого, малышка. Этот будет... скажем так, вести игру с твоим разумом. Потому как это именно та часть, которую нам необходимо сломить.
Ледяной жар заструился по моим венам, устремляясь неминуемо к моему сердцу, чтобы взять под контроль тело.
Белый Человек поднялся на ноги и направился вперед. Похлопывая мою обнаженную ногу, толика жалости промелькнула в его взгляде.
— После сегодняшнего дня, ты будешь продана. Я выполнил свою часть сделки. Хотя, признаюсь, я буду скучать по тебе. Я привязался к твоей силе. Для меня было честью разрушить тебя.
Он двинулся вперед, накрывая ладонью мою щеку.
— Не волнуйся. Я скажу твоему новому владельцу, что тебе нравится пожестче. О тебе хорошо позаботятся.