Квинтэссенция Света
Шрифт:
– Ну потерпи еще! Скоро вся эта хрень закончится, – нет старик не ругался, а уговаривал, звучали его слова хоть и твердо, но даже немного ласково.
Мэд толкнул дверь.
– Что? Кто здесь?! – тут же рявкнул старик.
Он сидел на полу спиной к коридору и, когда Мэд открыл дверь, повернулся к нам, всматриваясь в полумрак коридора.
– А это вы! – мне показалось, что мы застали Элиаса врасплох, – Какого хрена вам тут надо?!
Сейчас он уже не корчил из себя интеллигента.
За его спиной вновь послышался слабый девичий стон, и я, наконец,
– Нет, нет, нет! – старик вновь сконцентрировал внимание на девушке.
– Это ваша дочь? – спросила Сара.
Молчание. Затем неохотный ответ.
– Она наткнулась на монстра в лесу. Быстро убежала. Она не заражена…
– Еще как заражена, – жестко прервал суетящегося старика Мэд.
– Это получается она у вас тут две недели мучается, – Зимовски был поражен, – но "осьминог" давно уже должен был вылезти!
– Я же говорю, она не заражена! – огрызнулся Элиас.
– Да разуй глаза, дед, она давно уже должна была умереть, а ты мучаешь ее! – Мэдисон был беспощаден, – Ее надо убить, чтоб тварь внутри нее умерла.
– Нет! Не смей! – Элиас хотел встать и даже потянулся за ружьем, но я сдержал его порыв, да и профессор предусмотрительно успел убрать оружие хозяина дома куда-то в сторону.
Сара подошла к старику и осторожно положила руку ему на плечо.
– Не мучайте ее.
– Мой отвар не дает ей ослабнуть, сдерживает монстра.
– Какой отвар? Что вы ей даете? – поинтересовался Зимовски.
Элиас кивнул куда-то в сторону темного угла со шкафом и даже сам хотел встать и подойти к нему, но тут девушка застонала особенно сильно. И мы все посмотрели на нее.
Глаза не открывались, а вот изо рта вырвался кровавый кашель, забрызгавший и ее грязное платье, и рубашку старика. Затем грудь резко затрещала, кровавое пятно на ней быстро стало увеличиваться, девушка закричала и забилась в конвульсиях.
Грудь и живот разошлись в сторону.
– Боже… – Зимовски отвернулся.
– Какой ужас! – Сара направила револьвер на девушку. То же самое сделал и Мэдисон.
Из уже не трепещущего тела показалась морда «осьминога».
Старик зачем-то хотел потянуться к своей мертвой дочери…
Я лишь успел схватить его сзади, за ворот рубашки, но не успел отдернуть. Я знал, что детеныши этих тварей практически сразу готовы к атаке и поеданию, старик, видимо не знал этого.
«Осьминог» набросился на его руку и вцепился так, что сломан старику несколько костей. Тот завопил и упал на пол. Монстр вцепился на мертво, старик отчаянно пытался оторвать его, но все бесполезно. А затем «осьминог» начал пожирать руку старика, послышались мерзкие чавкающие и хлюпающие звуки, будто электромясорубка забилась костями, и теперь движок пытается прокрутить всю эту мясную массу. Отвратительное зрелище доводило до тошноты и меня.
Сквозь его крики, чавканье твари и собственное пыхтение я услышал призыв.
– Стреляй, Фред! Стреляй! – Мэд пытался прицелиться.
– Старик вертится, я не могу поймать эту тварь! – рука Сары с оружием тоже металась.
Я постарался сохранить самообладание. Пока старик корчился возле своей дочери, я тоже достал пистолет. Послышался первый выстрел. Сара не попала, но зато спугнула «осьминог» – он отпустил руку побледневшего деда и стал метаться по комнате.
– Ах, ты, черт! – заорал Мэд, – сейчас я грохну тебя!
– Сара, пригнись, – профессор положил руку на плечо девушки и потянул ее вниз. Монстр прыгнул высоко, но пролетел мимо.
Выстрелы, выстрелы. Я нажал на спусковой крючок раза три, Мэд – выпустил пять пуль, Сара одну. Так уж вышло, что я успевал считать эти чертовы выстрелы.
Затем мы сделали секундную передышку, потому что «осьминог» переметнулся в тот самый темный угол, и почти скрылся в тени.
Но отдыхать нам не дал мистер Элиас. Старик, ругаясь и выплевывая проклятия, молниеносно поднялся и за пару скачков оказался рядом с монстром, по пути растолкав нас.
Крепкий дед оказался. Изловчился и схватил «осьминога» за один тентакль. Но уж слишком склизким и изворотливым был зверь. Он хоть и был еще небольших размеров, но смог вырваться и тут же набросился на искаженное яростью и болью лицо Элиаса.
«Все, – пронеслось у меня в голове, – из таких мертвых клещей уже не выбираются».
Старик тщетно пытался оторвать эту «маску смерти», но тварь моментально обвила его шею своими тентаклями.
Послышались сдавленные крики. Но меня в эту секунду привлек другой звук – оханье профессора.
Он с ужасом посмотрел на меня, а затем на свою левую кисть. На ней красовался быстро краснеющий ожог от щупальца «осьминога». Рана была покрыта слизью. И я мгновенно понял, что это значит. Зимовски в страхе переводил взгляд с руки на меня, почти умоляя. Я не стал тянуть. Один шаг, я рядом с Мэдисоном, вырвал у него на поясе из ножен мачете. Затем резкий разворот к профессору.
Сара и Мэд до сих пор смотрели, как монстр пожирает старика, а я тем временем подскочил к Фредерику.
– Нет! – он только успел пискнуть. Я рубанул по руке со всей возможной силой. Кисть отлетела в сторону. Зимовски заорал, а я тут же выронил мачете и двумя руками, схватил его пульсирующую кровью культю.
Тут «ожили» Мэд и Сара.
– Прижги стволом! – рявкнул я своему другу, тыча рукой профессора в лицо Мэда. Он стрелял больше всех – его пистолет раскалился больше моего и сариного.
– Какого хера!
– Быстрей! – рявкнул еще раз.
Он прижег руку профессора. Тот заорал снова и упал в обморок.
– Стреляй, Сара! – крикнул я девушке.
Она поняла все моментально. Развернулась, и не мешкая, мне показалось, даже без сожаления, пальнула в голову мистера Элиаса, туда, где находился «осьминог». Выстрел разнес в мясо обоих.