Квотербек в мешке
Шрифт:
– Ты готов вздёрнуть этих засранцев? – Тайлер вытаскивает наушник из моего уха, при этом не переставая двигаться.
– Каждый. Чертов. День, – отвечаю я и начинаю двигаться, совершая свой ритуал. Я отстаю от игроков, думая о том, что бы я сказал Джетту, если бы готовил его к игре.
«Готов заняться этим дерьмом? Ты всю жизнь работал ради этой игры. Каждый грёбаный раз, когда ты выходишь на поле, может стать последним, так что не жалей ни о чём. Оставить всё это там, время игры – это всё, что у тебя есть. Выходи и приведи свою команду
Тот парень, у которого я взял наушники, хлопает меня по плечу и указывает на тренера, снова произносящего моё имя:
– Риггинс, ты в игре!
Все встают на свои места, как только я выбегаю на поле. Так же, как и на практике, ребята синхронизированы со мной, и линия сдерживает защиту, давая мне время и пространство для выполнения моей работы.
Я не успел оглянуться, как прошла половина тайма и мы выиграли тридцать очков. Думаю, постоянная практика имеет значение. Все ребята улыбаются, обычный дружеский стёб слышен на всю раздевалку, и в этот момент я поворачиваюсь, чтобы увидеть Аву, входящую в комнату с тренерами.
– Хорошо, хорошо, присаживайтесь. Не празднуйте, вы ещё в игре, пока таймер не остановится. Мисс Вандербильт хочет кое-что сказать, прежде чем мы вернёмся на поле, так что садитесь и слушайте.
Тренер Бенсон не умеет улыбаться, даже когда мы выигрываем у наших соперников, разделав их в пух и прах.
Ава делает шаг вперёд, и я смотрю, как другие парни флиртуют с ней, словно у них действительно есть шанс пробиться сквозь твёрдую оболочку, которую она выстроила вокруг себя. Девушка с ног до головы одета в одежду с логотипом «Thunder», и я начинаю фантазировать о том, чтобы увидеть Аву только в моей майке, когда я буду держать её длинные волосы, трахая сзади.
– Спасибо вам всем за понимание и терпение в этот тяжёлый сезон. Для меня это значит больше, чем вы можете себе представить, – она смотрит на свои руки, не зная, куда их деть, прежде чем продолжить. – Мой дедушка любил эту команду, и легко понять, почему. Завтра днём здесь на стадионе состоится открытие статуи в его честь, дабы увековечить память о нём, и я бы очень хотела, чтобы вы все присутствовали, если это возможно. Это не было объявлено ранее, потому что я хотела, чтобы это было семейное мероприятие, а вы все были его семьёй.
Ава старалась говорить быстро. Едва взглянув на меня, она развернулась и вышла из раздевалки, чтобы не показывать эмоции, которые по её мнению могут быть проявлением слабости.
Я игнорирую комментарии от парней и не участвую в разговорах типа «как чертовски она горяча». Если бы они только знали, насколько великолепна она под всеми этими «деловыми доспехами».
Ава
Я выхожу из раздевалки, полной потных мужчин, а в голове пусто. Я старалась быть хладнокровной, но всё оказалось тщетно. Особенно, когда увидела взгляд Раша, направленный на меня, я буквально ощутила его. Я ненавижу то, как парень действует на меня, но ещё больше, я ненавижу то, насколько мне это нравится. Я становлюсь какой-то жадной до его внимания, легкомысленной девушкой,
Марси присоединяется ко мне в VIP-ложе, как только команда возвращается на поле.
– Как всё прошло? И почему ты так быстро вернулась? Я думала, что ты дашь своему квотербеку несколько советов.
Подруга дьявольски улыбается и шевелит бровями. Девушка выуживала из меня информацию с утра пятницы, и я рассказа ей лишь малую толику, естественно, умолчав о своём пребывании в спальне Раша, в надежде заткнуть её. Марси бы никогда не отстала от меня, если бы я сказала ей, что ушла от него... полуголого парня, умоляющего меня остаться.
– Ты сошла с ума, – я покачала головой. – Игра вот-вот опять начнётся, так что завязывай.
Марси не спорит и меняет тему, начав вещать мне об ассортименте одежды в каком-то магазине, но я слушала её лишь наполовину, потому что в этот момент наблюдаю, как на поле падает Раш, и головой ударяется о землю.
Я быстро вскакиваю и подхожу к большому застеклённому окну, чтобы лучше рассмотреть и сосредоточиться на происходящем на поле, а не на таких несвоевременных комментариях Марси.
– Да, я могу сказать, что у тебя нет никаких чувств к мистеру Риггинсу, – хихикает подруга, но тут же замолкает, понимая, что он всё ещё не встал. – Чёрт возьми, почему он не двигается? – шепчет она.
Ком в горле практически душит меня, но я стараюсь не паниковать. Футболисты постоянно получают травмы, ничего страшного, и я бы так волновалась за любого парня из моей команды. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Верно? Да, это определённо так.
Мы наблюдаем, как медики, наконец, помогают Рашу встать на ноги, и стадион просто разрывается от шума. Медики посадили его на скамейку позади команды. Он роняет свой шлем на землю, и я практически чувствую его разочарование и стыд, оттого что ему понадобилась помощь подняться и дойти до скамейки.
– Они думают, что у него сотрясение мозга, – громко объявляет Марси, каким-то образом уже собрав информацию.
– Мне нужно пойти проверить его.
– Будем ли мы делать это сегодня для всех травмированных игроков или только для этого? – подруга последовала за мной, прежде чем я сказала ей остаться здесь.
– Не сейчас, Марси. Ты можешь устроить мне ад с допросами позже, когда мы будем у меня дома или типа того. Но, – я делаю глубокий, успокаивающий вдох, чтобы не откусить ей голову, хотя мне очень этого хочется, – просто оставь меня в покое сейчас.
Она ни слова не сказала, пока мы шли в раздевалку команды. Всё ещё в тишине, я громко и нетерпеливо стучу ногой, поскольку охране требуется время, чтобы проверить меня, снова, так как половина из них ещё не узнаёт меня. Нужно это исправить. Или, может быть, подвергнуть сомнению их интеллект...
– Раш, ты до конца игры на скамейке запасных. Хватит спорить, – я поворачиваю за угол, в офис тренера как раз вовремя, чтобы услышать их разговор.
– Ни за что! – прежде чем игрок сможет добавить что-то ещё, я вхожу в комнату, и все взгляды тут же становятся направленными на меня.