Квотербек в мешке

Холл С. Э.

– Я уже в пути.

Рыдания сотрясают мою грудь, пока я ношусь по комнате, пытаясь собраться. Мне не стоило его бросать! Теперь вина – это единственное, что я чувствую. Мой дедушка, единственный человек в семье, с которым у меня есть настоящая родственная связь. Он отказался от реанимации и пожелал умереть дома. Так что никакой скорой помощи не будет вызвано, никаких мер не будет принято для его спасения. Это означает, что он может уйти… когда меня не будет с ним рядом.

Я натягиваю одежду – возможно задом на перед, возможно наизнанку – и заказываю такси на Uber.

Хватаю оставшиеся вещи и спешу в вестибюль.

Когда я открываю дверь в лобби и выхожу, подъезжает такси.

– Ты Ава? – спрашивает парень, опуская стекло.

– Да, – я сажусь в машину и повторяю адрес, чтобы убедиться, что водитель его знает, и умоляю его поторопиться. – Я заплачу любые штрафы за превышение скорости, просто поторопись!

Возможность здраво размышлять удивляет меня, может на подсознательном уровне. Пытаясь отвлечься, я набираю Марси сообщение:

«Пришлось уйти, дедушке нехорошо. Увидимся».

Не ожидая ответа, я убираю телефон и сосредотачиваюсь на дороге. Мы почти приехали.

– Остановите здесь, – кричу я водителю и бросаю ему стодолларовую купюру, выскакивая из машины. – Спасибо, – бросила через плечо и побежала к входной двери дома, не оглядываясь назад.

Безнадёжное выражение лица Хелен, когда она открывает дверь, на кусочки режет моё сердце.

– Как он? – она вздыхает и качает головой.

– Просто иди к нему, Ава.

Мои ноги стали ватными. Кажется, прошла вечность, прежде чем я стояла у входа в его спальню, глядя, как доктор Уайтхолл делает всё возможное, чтобы моему деду было комфортно.

– Что случилось? – мне кажется, что мой голос пропал и остался только шёпот.

Голова доктора поворачивается, и он с сочувствием смотрит на меня.

– Его жизненные показатели постоянно снижаются, Ава, но ему не больно. Боюсь, это не займёт много времени.

– Малышка, – серьёзный тон дедушки подрывает меня, и вот я уже сижу на стуле у его кровати.

– Я здесь, дедушка, – беру его холодную хрупкую руку в свою. – Сожалею, что ушла, но сейчас я здесь. Я так сильно тебя люблю. Ты ведь это знаешь, да? Ты мой самый любимый человек во всем мире. Пожалуйста, не оставляй меня одну с нашей ужасной семьёй.

Я шучу, надеясь поднять ему хоть немного настроение... но его смех сменяется кашлем.

– Помогите ему, – обращаюсь к доктору, который медленно качает головой.

– Ты знаешь, что я не могу, Ава. Это не столько халатно с моей стороны, сколько неуважительно. Это был его выбор, и он его сделал.

Я смотрю на своего дедушку, собираясь умолять его подумать еще раз, но кашель, очевидно, истощил его, потому что глаза теперь закрыты. Поэтому, чтобы он немного успокоился, я сжимаю его руку и кладу голову на кровать рядом с ним.

– Малышка, – хриплый, слабый шёпот, который я едва ли узнаю, прерывает мои внутренние крики.

Я поднимаю голову, чтобы встретить его стекловидные, почти пустые глаза. Быстрый взгляд на монитор позади, сообщает мне, что дедушка делает только семь вдохов

в минуту... и он использует их, чтобы поговорить со мной.

– Я здесь, – уверяю его, поглаживая большим пальцем кожу руки.

– Только... один... стоит... чёрт, – хрипит он. – Мой ребёнок. Заботиться... мой... другой... один. Люблю... тебя.

Ранним утром, в 4:21, мой дедушка покинул этот мир.

Глава 3

Раш

Шла уже последняя четверть игры, и я на всякий случай скрестил пальцы. Быть резервным защитником для «Tennessee Thunder» – это то, чем я очень горжусь, но также это очень тяжело. Потому что приходится стоять и в стороне, смотреть на игру и понимать, что не можешь помочь своей команде. Это просто убивает меня.

Мечтой всей моей жизни было попасть в НФЛ, и я буду продолжать делать всё возможное, чтобы это произошло. Я слишком много работал над собой, чтобы достичь поставленной цели, и клянусь, блядь, почти достиг её.

До меня доносится, как Лу – координатор наступления – комментирует всю игру, не поднимая взгляда от планшета, закрывающего его лицо, и качает головой, когда Леви опять лажает во время паса. Леви Хейни является нашим квотербеком и огромной болью в заднице. Он идеальный пример худшего в своём роде профессионального спортсмена. В его теле нет ни единой скромной, щедрой косточки, ни уважения к самой игре или лояльности к фанатам, есть только денежный интерес. Не говоря уже о том, что у него довольно серьёзная травма, хоть сам он и не понимает всю опасность этого повреждения. Его чрезмерная уверенность, глупость и эгоизм не помогают ни его травмированному плечу, ни команде, которая теряет шансы на победу снова и снова.

Мяч сорвался с места, и я могу мгновенно сказать, что для Леви дела обстоят... не очень. Боль отняла много жизненно важных секунд; он больше не достаточно быстр, чтобы увернуться и избежать столкновения с тем, кто надвигается прямо на него. Наши соперники не зря называют своего самого крупного и подлого нападающего «Бульдозером».

Такое ощущение, что кто-то включил замедленную съёмку, потому что я в мелочах могу рассмотреть, как Бульдозер откидывает в сторону Ривза, словно тряпичную куклу, а Леви заваливает на землю в задней части поля. Когда Бульдозер отталкиваясь от Леви встает и стучит кулаком по собственной груди в знак победы – Леви остаётся лежать. А точнее перевернулся на спину и схватился за плечо, которое явно разрывалось от боли.

Судьи назначают тайм-аут, и медицинский персонал выбегает на поле, чтобы оценить состояние Леви. В конце концов, они помогают ему подняться и уйти, после чего тренер поворачивается ко мне.

– Раш, ты в деле. Не облажайтесь, – делая последнее наставление, тренер снимает шляпу, чтобы просто откинуть её в сторону с явным недовольством.

Знаю, что не являюсь первым выбранным им игроком, но это мой шанс показать, на что я способен. Я был рождён для этого.

Пройдя через толпу, я увидел кучу разозлённых игроков.