Кыся 3: Кыся в Америке
Шрифт:
Справедливости ради, должен отметить, что весь путь был удивительно чист – ни грязи, ни мусора, ни дерьма. Все было буквально вылизано. И мне это очень понравилось.
Впереди нас бежала Группа Охраны – четыре здоровенных молодых Крыса с такими устрашающими резцами, что при одном взгляде на них мне становилось не по себе. Точно такая же Группа замыкала наш кортеж. Тоже словечко – будь здоров, да? Это я Фридриха слышал и все время ждал случая ввернуть его в свою фразу…
На непросматриваемых поворотах или неожиданных спусках и подъемах дежурили Патрульные Крысы.
В помещениях, отстоявших влево и вправо от
Меня потрясла четкая продуманность всего того, что я увидел своими глазами, – от чистоплотности до строжайшей дисциплины. Я не преминул выразить свое восхищение старому Крысу, уже с трудом бегущему впереди меня.
Он был польщен и сказал мне, что у Крыс это врожденное. Однако время от времени приходится вводить ряд корректив в сложившиеся традиции.
– С чем это связано? – вежливо поинтересовался я.
– Тут масса привходящих факторов… – сказал старый Крыс. – И бурное развитие американской химической промышленности, производящей каждый год все новые и более сильные средства против нас… И стремление Людей переселиться за пределы
НьюЙорка. Тут мы теряем экономическую стабильность… И загрязнение сточных вод, и попытки Людей, производящих продукты питания для самих себя, максимально насытить эти продукты различными суррогатами. Из-за этого мы вынуждены как можно больше держать наших Крысят на материнском молоке. А это значит, что Матери-Крысы значительную часть суток прикованы к дому. Самцы выбиваются из сил – им приходится воевать, строить, добывать пищу пристойного качества и, прошу прощения, охранять свои семьи, извините, от вас… Я уже не говорю о всяких там пошлых крысоловках, о бетоне с толченым стеклом и прочими проявлениями Человеческого идиотизма!
– Боже! – искренне воскликнул я, с трудом влезая в очередную бывшую водопроводную трубу. – Но об этом кто-то должен постоянно думать?!.. Кто-то должен всем этим руководить! Насколько я понял, это требует совершенно феноменальной организации…
– Конечно. – Старый Крыс с удовольствием замедлил свой бег, в ожидании, когда я протиснусь сквозь трубу. – Все возглавляет Мадам. Ну и некоторым образом Совет.
Мы наконец вылезли из трубы и побежали широким подвальным переходом. Из боковых ответвлений за нами следили сотни и сотни Крысиных глаз…
От усталости я растерял интеллектуальную манеру Фридриха фон Тифенбаха, зато вдруг приобрел непривычный для себя, какой-то простовато-дворницкий тон.
– А вы, извиняюсь, кем будете? – спросил я седого Крыса.
– Я – Главный Советник Мадам, – скромно ответил мне Крыс. – Когда-то, в молодости, мы были с ней достаточно близки… Потом ее постигло несчастье: она – легкомысленное и прелестное создание, эталон Крысиного изящества и очарования – случайно попала в лапы этого гангстера Вагифа. Они с хозяином только-только переехали в Америку из какогото Третьего мира. Я, тогда еще молодой, полный сил Крыс, бросился на помощь, прокусил Вагифу низ живота, и он выпустил Мадам. Подоспели наши друзья – Вагиф бежал… Но
– Охотно вам верю, – любезно откликнулся я.
– Надо сказать, что Мадам провела свое детство и юность под домом одного ученого-крысоведа и обладает еще целым рядом энциклопедических знаний…
– О-о!.. – сказал я, постаравшись придать своему беспородно-хриплому голосу интонацию максимального уважения к обширным знаниям Мадам.
Вот с этим моим "О-о!.." мы и вошли в ЕЕ хоромы.
Никогда в жизни я не видел такой огромной, такой чудовищно разжиревшей, жуткой старой Крысы с полуметровым облезло-чешуйчатым хвостом, с отвисшим седым брюхом, парализованными задними лапами и с глазами – живыми, умными, ироничными и, ей-богу, веселыми!..
Ни унылой старости, ни ущербности я не заметил в глазах этой Мадам-калеки, Мадам-развалины. Гигантская жирная старуха Крыса была полна жизни и, судя по некоторым признакам, не лишена тяги к "светским" удовольствиям.
Уж слишком крутились вокруг нее два молодца Крыса, слишком был явствен запашок валерьянки, от которого многие Коты – просто сходят с ума!
– Мадам! – торжественно начал Главный Советник старый седой Крыс. – Позвольте представить вам…
Бедняга не успел договорить…
– В жопу! – спокойно сказала Мадам. – В жопу все твои дипломатические штуки. Никаких официозов! Достаточно одного взгляда – и понимаешь, что имеешь дело с настоящим жестким и сильным, но, к сожалению, слишком ДОМАШНИМ Животным…
И, клянусь, старуха оглядела меня откровенно блядским глазом!
– Мадам, – тут же нашелся я. – Коты и Кошки – единственные в мире домашние Животные, так и оставшиеся НЕПРИРУЧЕННЫМИ. В некоторой степени это нас с вами роднит.
– С ума можно сойти! – Мадам в восторге всплеснула достаточно изящными передними лапами. – Он еще и умный?!.. Откуда ты такой взялся?
– Из Санкт-Петербурга, Мадам.
– А что это?
Вот оно! Вот она – наша российская чванливость, наше гипертрофированное самомнение, когда мы убеждены в том, что все на свете только о нас говорят и думают… Да, добрая половина мира о нас и слыхом не слыхивала! Ах, как был прав Шура Плоткин, когда говорил об этом…
– Видите ли, Мадам, – поразмыслив, ответил я. – Санкт-Петербург – это место, где я родился. То есть моя родина. Один из городов России…
– А, так ты русский? Знаю. Здесь, в этом квартале, их полно! А что тогда такое – Россия?
– Что же такое Россия – вряд ли я смогу вам объяснить. Думаю, что сегодня этого не знает никто. Даже в самой России.
– Нет! – воскликнула старуха. – В лице этого Кота мы сталкиваемся с какой-то новой формацией Вида! Сплав Мужества и Интеллекта – это ЧТО-ТО ОСОБЕННОЕ! – вдруг воскликнула старуха, и я заподозрил, что ее предки были выходцами с юга России.
С теми же хохмочками в Мюнхене разговаривали киевские и одесские Коты-эмигранты.
Мадам лихо оглядела меня от усов до хвоста, прямо скажем, нескромным взглядом и плотоядно ухмыльнулась: