Л.Е.С. Пробуждение
Шрифт:
Не успел додумать, как в бок довольно ощутимо ткнули пальцем.
— Так что с ногами? — спросил заботливо рыжий, посмотрел вниз. — Отнялись что ли?
— Какие ноги? — не понял я. — У кого отнялись?
— Ты же сам только что сказал, что ходить не можешь…
— Ах, да! — вспомнил я. — Нет! Вернее да, давно! Я инвалид! Где моя коляска?
Совсем у меня в голове все перемешалось! Даже странно, что забыл такую очевидную и ставшую привычной вещь, как свою инвалидность!
— Ну, нет, хватит! — сказал бородатый тревожно. —
— Нет, не пил, — сказал рыжий. — Я с ним был допоздна.
— С каким еще Пархомом! — возмутился я. — Не знаю никакого Пархома!
Они, не обращая внимания на мои брыкания, все же поставили на ноги и вот тут, поддерживаемый этими странными людьми, я вдруг почувствовал свои ноги. Они были живые! Они двигались! Я пошевелил пальцами, поднялся на цыпочки, хотел присесть, но заботливые незнакомцы в голос заговорили.
— Держи, Митька, его! — сказал бородатый. — Кажется с ногами у него точно не все в порядке, заваливаться начал!
— Не надо, Никифор Иваныч, мы поможем, доведем!
Но я их не слышал. Я ликовал, даже слезы из глаз выступили. Ноги стали живыми, я мог ходить, снова, сам! Боже мой, это же чудо какое-то! Как такое могло произойти вообще?! Никакие врачи, никакие лекарства, тренировки, тренажеры не помогали! А тут — очнулся в каком-то странном месте среди странных людей — и оказался здоров! Как?
И что же все-таки со мной случилось?
Меня тем временем по воздуху торопливо несли на руках эти двое. Я сопротивлялся, едва касаясь земли ногами.
— Подождите, э, товарищи! — наконец, возмутился я. — Отпустите меня! Я сам хочу!
— Не время! — возразил бородатый, продолжая тащить меня. — Выродки где-то недалеко, как бы не нарваться!
— Надо уходить, Никифор Иваныч! — согласился с ним рыжий, который Митька, но все же ослабил хватку и дал знак бородатому. — Отпусти, Поликарп.
— Ладно, — цепкий хват бородатого Поликарпа ослаб, но не отпустил полностью. Он тревожно озирался по сторонам.
Я, все еще не веря своим ощущениям, хотел сделать первый неуверенный шажок, но ноги смело потопали вперед по узкой извилистой тропинке, будто и не были обездвижены больше года. Просто сами взяли и пошли! Как ничего и не было: страха, слез, мучений, отчаяния… Я потрогал ладонями мышцы бедер — крепкие, жилистые, жесткие. Подпрыгнул — они слушались, присел глубоко — им хоть бы хны! Чудо!
Может, мне сделали пересадку? Я был без сознания, а потом очнулся тут? Может тут какая-то народная медицина? И эти люди к ним относятся? Я что-то читал в Интернете о таких лекарях-самородках. Я в какой-то закрытой секте? И теперь, вылеченный, стал у них заложником? И чип в голову какой-то вживили между делом наверняка для контроля? Тогда это точно не самоучки, это высоконаучная, технологичная вещь — чип в мозгах.
Господи, какая-то ерунда получается!
Но почему же я ничего не помню?
— Ну, все, пошли! — сказал бородатый Поликарп и легонько
Радость вернувшихся ощущений была такой, что непонимание обстановки и легкая, временная, как я надеялся, амнезия ушли на задний план. Я шел по узкой тропке, отодвигая низкие ветки с крупными листьями, и наслаждался каждым шагом, словно первый раз. Мои попутчики не держали, следовали чуть позади, постоянно озираясь по сторонам. Снова сверху закричала птица, уже ближе.
— Едрён-матрён, — тихо выругался бородатый. — Шевелитесь!
Мы зашевелились. Я стал идти так быстро, что мои спутники едва поспевали. Еще бы! На таких-то ногах!
Но радость от исцеления снова уступила место беспокойству: где я, как здесь оказался? И почему меня называют Никифором, если я на самом деле… а кто я?
Я перепрыгивал сочные лопухи, огибал низкие ветки толстых деревьев, искоса поглядывая на этих двоих. Они даже не смотрели на меня, не боялись, что я ускользну от них в густые заросли и не скроюсь в этих джунглях. Значит, доверяли. Значит, хорошо знали меня. И еще знали, что никуда я от них не денусь. Может, потому что чип в голове дает им возможность контролировать и мое местоположение, как датчик джипиэс?
От очередного вскрика странной птицы я вздрогнул. В спину тихо ткнули: мол, не замирай, торопись, Никифор.
Я знал, был абсолютно уверен, что Никифор — это не мое имя, что первый раз в жизни вообще его услышал, не подозревая, что такие имена бывают. Но меня до дрожи пугало то, что свое настоящее имя я, как ни мучился, вспомнить не мог! Это ретроградная амнезия, вспомнилось мне. Когда ничего из прошлого не помнишь, хотя в данный момент чувствуешь себя вполне нормально. Если так дело пойдет, то завтра я не буду помнить, что было сегодня?
Тропинка, виляющая между деревьями, казалась бесконечной. Из-за густой растительности не было видно конца ей.
— А куда мы идем? — задал я очевидный для меня вопрос, остановился и повернулся к ним.
— Домой, куда же еще, — раздраженно произнес Поликарп, наступая мне на ногу. Лапища у него еще та. — Слушай, Митька, что делать-то будем? Ты сам справишься, или к Кондрату его вести?
Митька посмотрел на меня критически, вздохнул, сказал.
— Попробую сам сначала. Не хочу я его сразу к колдуну. Знаешь, ведь, какие у них отношения.
Так, подумал я, значит, у меня тут еще и отношения какие-то существуют. Да еще и с колдунами. И разговаривают эти двое между собой ну так реалистично, будто я на самом деле здесь живу, я часть их секты. Почему же я ничего об этом не знаю?
Здоровяк развернул меня за плечи и толкнул вперед. Мы снова зашагали по тропинке.
Вид у них конечно экстравагантный, как и у меня сейчас. Но угрозы какой-то от них не исходило. По рожам видно — добряки. На похитителей-бандитов уж точно не похожи. Даже наоборот: они спасали меня от каких-то выродков. Кто же они?