Л.Е.С. Пробуждение
Шрифт:
В самом деле, поверить в попадании в будущее для меня было вероятнее, чем в параллельный мир. Хотя и то, и другое еще пару часов назад казалось фантазией пациента желтого дома для душевнобольных…
— Ник, нам надо на собрание, — напомнил Митька. — Оно уже началось. Ну, если вопросов больше не осталось.
Я глубоко вздохнул, кивнул. Внимательно посмотрел на Митьку, пытаясь понять, чем же люди будущего отличаются от моих современников?
Ничего особенного не углядел. Люди, как люди. Хоть и сектанты.
— Что-то не так? —
— Все нормально, Митька, пошли.
Я подождал секунду, пока Митька задаст курс движения, пошел рядом.
Идти не пришлось долго. Здание, где проходило собрание Совета, было на углу, буквально пара шагов. Оно ненамного, но все же отличалось от других одноэтажных построек поселения. Выше примерно на пару метров, оно имело так называемый цокольный этаж. Митька объяснил, что собрание проходит как раз внизу, а вверху живет теперешний Глава Общины — Захарий Панкратович. Это, так сказать, административное здание с муниципальным жильем. Вход в администрацию, в отличие от остальных жилых домов, был с улицы. Небольшое крылечко было прикрыто массивным козырьком.
— А почему тут все такое огромное? — задал я очередной вопрос. — Дома из таких огромных бревен, навесы массивные, крыша из таких толстых досок. Никакой экономии древесины!
— Так оно же понятно, Вы чего, Никифор Иваныч! — округлил глаза Митька. — Морозы зимой такие, что глаза застывают на ходу, а снега наваливает — во!
Он показал рукой примерно под крышу соседнего домика. Ну, до крыши там метра четыре. Нормально так снега, в общем. А насчет температуры… это сколько градусов, когда глаза застывают? Сорок, пятьдесят? Я что, в Якутии? Нет, опять же до этого он говорил, что средняя полоса. Хотя в Якутии же тоже есть средняя полоса.
В общем, я в очередной раз кивнул, будто все понял-вспомнил, и мы шагнули в полумрак Дома Советов.
Узкая скрипящая лестница из тамбура в открытую дверь убегала прямо вниз, исчезая в темноте полуподвала. На нижних ступенях играли красноватые огоньки искусственной подсветки. Дверь справа, плотно закрытая, надо полагать, вела в апартаменты местного главы поселения. Никаких надписей, типа «зал заседаний» и «глава секты», не было. Подумалось, а вообще они грамотой владеют? Но тут же осёк себя — куча книг в моем доме и должность учителя — разве не доказывают однозначного ответа. Хотя, какой из меня учитель…
Дверь в обитель главы секты распахнулась, и перед нами возникло чудо природы. Раскрасневшаяся блондинка с косой до попы, вырезом в простом платье не особо скрывающим потрясающую высокую грудь, замерла на нижней ступени. Голубые огромные глаза округлились при виде меня.
— Здрасте, — выдавил я почему-то краснея под ее сжигающим и пожирающим взглядом.
— Доброго дня, Полина Захарьевна, — пробормотал Митька, прячась за мою спину.
— Здравствуй, Митрофанушка, — пропело женское чудо природы, продолжая сверлить меня взглядом. — А что у нас Собрание не для всех? А, Никифор
Я с трудом отлепил от нее взгляд, посмотрел на Митьку: мол, скажи чего-нибудь.
Он кивнул.
— Так вот мы и спешим!
— Ага, спешим, Полина Захаровна! — повторил я, делая шаг к подвалу.
Она шагнула наперерез, встала вплотную. Тепло и мятный аромат обдали меня как облаком, я прижался к косяку. Она провела теплой рукой мне по волосам, щеке, прошептала.
— Только не Захаровна, Никифор Иваныч, а Захарьевна! — ее пышная грудь была в сантиметре от меня, от ее дыхания дрожали ресницы. — Что у нас, Митрофанушка, учитель еще не в себе, раз взял тебя с собой?
Митька, слава ему, оттянул меня от гипнотического взгляда этой бестии на лестницу, закрыл собой.
— Все хорошо у нас, Полина Захарьевна, — сказал он, — Оклемается к вечеру, край к завтрему!
— К завтрему! — повторил я.
Полина протянула грациозно руку, задела пальцем кончик моего носа.
— Ой, смотри, Никифушка, допрыгаешься! Меня Кондрат давно замуж зовет, а я вот, как дура, все от тебя слов приятных жду! — она театрально вздохнула, выпорхнула, исчезла из вида. С улицы услышал ее звонкий голосок: — Да видно не дождусь!
Как только парализующий взгляд блондинки отпустил меня, я развернулся и неловко зашагал по лестнице.
На середине пути я остановился, повернулся и спросил у Митьки шепотом.
— Это что за чудо такое колдовское?
— Так это Полина, невеста Ваша, Никифор Иваныч, — ответил он, улыбаясь. — Что и ее не помните?
Я нервно замотал головой.
— Ха! — усмехнулся Митька. — Видать крепко Вас долбануло, раз первую красавицу в общине из памяти вышибло!
Я вытер пот со лба, продолжил спускаться.
Ну, надо же, первая красавица! И моя невеста!
Хотя, стоп! Ведь не моя, а этого везунчика Никифора.
Но тогда почему меня так в пот бросило? Или что-то от Никифора во мне все же есть?
Ошалевший от еще одной новости, я продолжил медленно спускаться. Голоса, жарко обсуждающие что-то, нарастали. Может, мне как раз кости промывают? Но, ступив в небольшое, душное помещение с низким давящим потолком, озаренным несколькими лучинами, услышал.
— …как у тебя, Поликарп Игнатьевич, обстоят дела с оружием? — спрашивал крепкий мужик во главе стола, поглаживая аккуратную белую бородку.
Перед ним на столе лежал толстый открытый журнал, на краю горела лучина. Он перебирал пальцами палочку, заменяющую карандаш. Слева чуть позади, привалившись к стене, понурив голову, дремал древний усохший старик, откровенно похрапывающий в жидкую длиннющую бороду. Лицом к председателю собрания и спинами ко входу на длинных в четыре ряда лавках сидели около двадцати человек, в основном мужики.
Я остановился в дверном проеме в тот момент, когда со второго ряда поднялся знакомый мне бородатый гигант Поликарп, кашлянул в кулак, прогремел.