Lа Cucina = Кухня

Прайор Лили

— Мама, мама, мама! Нет! Нет! — кричала я, баюкая ее безжизненное тело и поворачивая его из стороны в сторону, как будто пытаясь разбудить.

— Нет, нет, нет… — всхлипывала я. Пусть это будет неправда. Ошибка. Мамин час еще не пробил. Я долго стояла, обнимая маму. Я не могла дать ей уйти. И плакала, плакала самыми горькими слезами. Они стекали по моим щекам и капали на мамины.

Мама только что вернулась в мою жизнь, мы только-только стали понимать друг друга, чего не было в детстве. И вот ее нет. Еще одна смерть. Еще одна потеря. Сколько

же скорби может выпасть на долю одной женщины? Мне казалось, что ее уже и так слишком много.

Возможно, я все это придумала, но точно помню, что, когда я в полутьме баюкала маму, рядом появился призрак Бабушки Кальцино.

— Отпусти ее, Роза, — сказала Бабушка. — Ей пора.

Я все еще плакала и обнимала маму, когда с полей на ужин вернулись братья-Леонардо, Марио, Джулиано, Джузеппе и Сальваторе.

Увидев на кухне последствия страшной бойни — нож с окровавленным лезвием и огромную лужу крови на полу, — а также и свою сестру в полубезумном состоянии, обнимавшую мамино тело, они сразу же решили, что случилось самое страшное.

— Что ты натворила, Роза? — спросил Леонардо, и в глазах его застыл ужас, потому что он видел перед собой не просто убийцу, а того хуже — убийцу родной матери.

— Мама умерла! — заголосила я, и слезы с новой силой хлынули из глаз, потому что я понимала: сейчас придется объясняться с братьями. — Я пришла сюда, когда зарезала свинью, и увидела, что мама упала на стол.

Все произошло так быстро, что я даже не успела позвать вас или доктора. Я обнимала ее, а она умерла.

Братья переглянулись, подумав одно и то же: я свихнулась и убила нашу маму. Леонардо кивком показал Марио, Джулиано, Джузеппе и Сальваторе, чтобы они вслед за ним вышли из кухни.

— Марио, бери Джулиано — и быстро в город, за доктором. Сальваторе, ты с ними — за полицией. Скажешь, что Роза зарезала маму. Джузеппе, приведи пару-тройку ребят — на случай, если ситуация станет опасной. А я попробую ее угомонить до вашего возвращения. Торопитесь.

Марио, Джулиано, Сальваторе и Джузеппе помчались со всех ног, а Леонардо вернулся на кухню — разбираться со сбрендившей сестрой.

— Роза, почему бы тебе не отпустить маму? — спросил он так, как все мы разговаривали с придурком Розарио.

— Я хочу еще немного побыть с ней, Лео. Она может замерзнуть.

— Давай-ка, Роза, отпусти ее. Мы должны разложить ее на столе, иначе она окоченеет в такой позе, и мы не сможем положить ее в гроб. Ты ведь этого не хочешь, правда?

Я неохотно разжала объятия и помогла Леонардо уложить тело на стол. Увы, труп испачкался в крови — видимо, от соприкосновения со мной, грязной после операции со свиньей.

Кровавые следы моих рук остались на маминых щеках, руках и одежде.

Стоило мне отвернуться, как Леонардо поднял с пола нож и спрятал его за спину. Потом он объяснил, что сделал это на случай опасности. Он вполне допускал, что я могу на него напасть. Прошла целая вечность, прежде чем вернулись его посыльные. Леонардо вздохнул с явным облегчением.

Старый

семейный врач, доктор Леобино, вошел в кухню, а двое полицейских застыли в дверях: вдруг я захочу сбежать? Пистолеты они держали наготове. За их спинами, на безопасном расстоянии, маячил жалкий падре Франческо.

— А теперь, Роза, — сказал доктор Леобино, робко подходя к столу, на котором лежала мама, а рядом стояла я, сложив руки на груди, — расскажи мне, что здесь произошло.

— Доктор, мама умерла.

— Можно мне на нее взглянуть?

— Да, доктор, но мне кажется, ей уже не поможешь.

— Хорошо, я только взгляну.

Он тщательно осмотрел тело в поисках ран, но, конечно, ничего не нашел.

— Ты права, Роза. Ей уже не поможешь. Расскажи, как она умерла.

— Я резала свинью для рождественского обеда. Вошла со двора и увидела, что мама навалилась на стол. Она месила тесто, и ее голова упала прямо в него.

Я поняла, что дело плохо. В панике опрокинула ведро с кровью, из которой собиралась приготовить свою фирменную колбасу…

— Да, Роза, с твоими колбасами не сравнится ничто на свете, — поддакнул доктор.

— Кровь разлилась по полу. Я подбежала к маме. Думала, что она мертвая, но оказалось — живая. Подняла ее голову с теста. Мама хотела мне что-то сказать, но едва дышала. Я просила ее подождать, пока сбегаю за вами и за братьями. Но мама сказала, что времени нет. Она дышала так, как будто подавилась, и издавала смешные горловые звуки, а потом ее голова запрокинулась, и я поняла, что мама умерла. Я долго обнимала ее, не хотела отпускать. Я что-то сделала не так, доктор?

— Нет, Роза, все правильно. Мне очень жаль тебя. Твоя мама была замечательная женщина. Да упокоится она с миром.

Повернувшись к полицейским, он сказал:

— Пойдемте, господа. Нам здесь делать нечего. — И вышел, пройдя мимо братьев, которые выглядели весьма бледно. — Да уж, «сестра маму зарезала», — буркнул он, поравнявшись с Сальваторе.

Убедившись в том, что все спокойно и я не полосну его мясным ножом, вошел падре Франческо. Совершил подобающие случаю обряды, попутно измазавшись в крови. Она впиталась в подол его белоснежной ризы, волочившейся по полу, и, выходя из нашего дома, он был похож на священника, отпевавшего прямо на бранном поле.

Позже мы долго над всем этим смеялись, но я на всю жизнь запомнила, как братья заподозрили меня в убийстве мамы.

Глава 7

Похороны отложили на несколько дней, чтобы Луиджи успел прилететь на самолете из Чикаго. Самолет! У нас еще даже не слышали о том, чтобы кто-нибудь летал на самолете.

Отсрочка привела к определенным неудобствам, ведь мама лежала на кухонном столе. Во время еды мне, братьям и работникам приходилось рассаживаться на одном конце стола, другой занимала мама.