Лабинцы. Побег из красной России
Шрифт:
В управление Кавказского Отдела стали стекаться казаки из занятых противником станиц и сообщать о творимых большевиками зверствах и насилиях. Рассказы живых свидетелей большевистского террора освежили отуманенные головы казаков этого Отдела, и они, раскаявшись, взялись за оружие. Результат этого сказался немедленно.
16-го февраля Кавказцы и Аабинцы наголову разбили под станицей Кавказской бригаду 39-й советской дивизии, причем 343-й и 344-й советские полки взяли целиком в плен, а 345-й полк почти весь уничтожен. Захватили свыше 600 пленных, 5 орудий, 20 пулеметов, много винтовок и обозов.
Объявляю
Войсковой Атаман, Генерального штаба генерал-майор Букре?пов»77.
В этом приказе не все верно. Все это сделал только один 1-й Лабин-ский полк, и Кавказцы в атаке не участвовали, как и не участвовал ни один полк корпуса. Красные полки положили оружие, и ни один красноармеец не был зарублен казаками. Где и кем были захвачены орудия, мне неизвестно. На второй день генерал Науменко мне говорил, что полком было захвачено 1500 пленных, с начальником дивизии, бывшим капитаном Генерального штаба — латышом78.
ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
Положение на фронте в начале февраля
Неудачая операция Донской конной группы генерала Павлова79 под Торговой 5 и 6 февраля 1920 года против 1-й Конной армии Буденного, поражение пластунов 1-го Кубанского корпуса 8 и 9 февраля под Песчаноокопской и Белой Глиной, а главное — трагическая гибель всего штаба этого корпуса во главе с командиром, генералом Крыжанов-ским, произвели тяжкое впечатление на войска этого участка фронта.
Наш 2-й Кубанский конный корпус генерала Науменко, находясь 9 февраля в селении Красная Поляна Ставропольской губернии, оказался изолированным и вынужден был к поспешному отступлению на юго-запад под давлением красных: 32-й стрелковой дивизии с фронта, 39-й стрелковой дивизии — угрозы правому флангу корпуса и удара с севера Отдельной кавалерийской бригады Курышко.
В Красной армии кавалерийские бригады были трехполкового состава. В Кубанском Войске они оставались, как и раньше, двухполкового состава.
Описание этих двух трагических операций, Донской конной группы генерала Павлова и 1-го Кубанского корпуса генерала Крыжановского, помещено очень подробно в трех книгах80. Несмотря на политическую разность авторов этих трех книг, картина описания боевых действий не идет в похвалу командирам казачьих корпусов; особенно ярко высказался о причинах этих неудач участник боев, командир 14-й Донской отдельной бригады генерал-майор Голубинцев81, не пожалевший для этого красок.
Как описано мною выше, 2-й Кубанский корпус после незначительного боя западнее села Красная Поляна, оторвавшись от противника, в два перехода через станицы Успенскую и Дмитриевскую 11 февраля вошел в станицу Кавказскую и всеми восемью полками расположился по квартирам.
Об этих днях генерал Деникин пишет: «Кубанская армия распылялась. К 10-му февраля разрозненные
1. В районе Тихорецкой 600 бойцов,
2. В районе Кавказской 700 и
3. Небольшой отряд генерала Бабиева прикрывал еще Ставрополь»82.
Эти сведения главнокомандующего генерала Деникина не точны.
В «Трагедии Казачества» сказано: «Группа войск генерала Шифнер-Мар-кевича83, получившая название 1-го Кубанского корпуса, имея 1000 пластунов в районе Тихорецкой и Терновской станиц и 600 пластунов на станции Тихорецкой, успешно защищала район узловой станции Тихорецкой»84.
В нашем 2-м Кубанском корпусе только одна Лабинская бригада имела в строю 950 шашек, не считая пулеметных команд, и сохранила полностью свою боевую стойкость. В остальных шести полках корпуса было до 1000 шашек.
Под Ставрополем действовал 4-й Кубанский конный корпус Писарева85, в который входили: 3-я Кубанская казачья дивизия генерала Бабие-ва, Черкесская конная дивизия генерала Султан Келеч-Гирея86 и остатки Астраханской казачьей дивизии.
Для точности сообщается, что дивизия генерала Бабиева состояла из четырех полков: 1) Корниловского конного полка — войскового старшины Владимира Безладнова87; 2) 2-го Сводно-Кубанского полка — полковника Игната Лиманского88; 3) 1-го Хоперского полка — полковника Михаила Соламахина89; 4) 2-го Хоперского полка (командира не знаю. — Ф. Е. ) и 5) Волчьего дивизиона имени генерала Шкуро — есаула Колкова90.
Кроме этих частей Кубанской армии, в составе Донской армии действовал 3-й Кубанский корпус генерала Топоркова, но из каких полков он состоял — нигде не указано. Как нигде не указано и не написано — куда входили тогда следующие полки Войска: 1-й и 2-й Запорожские, 1-й и 2-й Уманские, 1-й и 2-й Полтавские, 1-й и 2-й Таманские, 1-й и 2-й Екатеринодарские и 1-й и 2-й Линейные. Нигде также не написано, в какие дивизии они входили и кто командовал этими полками и дивизиями91.
2-й Кубанский конный корпус, расположившись в станице Кавказской, имел восточнее себя 4-й Кубанский конный корпус в Ставропольском районе, до которого было свыше 120 верст по железной дороге. На северо-северо-запад от себя, до станции Тихорецкая, до войск генерала Шифнер-Маркевича, имел 60 верст расстояния. Кроме телефонной и телеграфной связи, живой связи между нами не было из-за дальности расстояний.
Штаб Кубанской армии генерала Шкуро находился в вагонах на станции Усть-Лабинская, то есть в 80 верстах по грунтовой дороге до станции Тихорецкая, в 80 верстах от станции Кавказская (хутор Романовский) и в 200 верстах по железной дороге до Ставрополя, где действовал 4-й Кубанский конный корпус.
Прикидывая эти расстояния, трудно представить реальное и полезное управление в боях своими, широко по фронту разбросанными корпусами из штаба Кубанской армии, так поздно сформированной, оформленной.