Лабинцы. Побег из красной России
Шрифт:
Генералы нашли, что до Таманского полуострова войска не дойдут. Красные армии уже заняли не только Закубанскую равнину, но заняли и этот наш Таманский полуостров. Кроме того, идти к нему надо фланговым маршем, с боями. Но как же можно вести бои, когда все части, словно манны небесной, ждут только случая, как бы оторваться от противника, войти в лес, в горы и как можно скорее попасть в благословенную Грузию, где не будет войны, где мы отдохнем, починимся, оправимся, собьем свои ряды и только тогда уже двинемся вновь сюда, на родную Кубань, для ее освобождения.
Найдя, что на Тамань идти уже очень поздно,
С возвышенного плато у станицы Бжедуховской мы еще раз, и в последний раз, посмотрели в далекую синеву родных кубанских полей на север и, спустившись вниз, вошли в какое-то ущельице, сплошь покрытое лесом. Я сразу почувствовал себя легко. Ну, думаю, в горах-то нам легче будет отбиваться от красных.
Прогцай, Кубань!.. Прощай...
Казачьи корпуса отходят на Туапсе
Я воспользуюсь выдержками из записок генерала Науменко, помещенными в журнале «Казачьи Думы»162. Вот что там написано:
«По директиве Главнокомандующего армиями генерала Деникина, на Туапсе должны были отходить:
— 4-й Кубанский конный корпус генерала Писарева, дравшийся в районе Ставрополя.
— 2-й Кубанский конный корпус генерала Науменко, прикрывавший железнодорожный узел станции Кавказской.
— Группа генерала Шифнер-Маркевича, переправившаяся через Кубань у станицы Усть-Аабинской (1-й Кубанский корпус. — Ф. lb.).
— 4-й Донской конный корпус генерала Старикова, имевший задачей оборонять реку Кубань ниже Усть-Аабинской станицы.
Ставка Главнокомандующего, Добровольческий корпус, Донская армия (кроме 4-го Донского корпуса генерала Старикова) и 3-й Кубанский корпус генерала Топоркова — отошли в Новороссийском направлении».
Здесь нужно немедленно добавить, что корпус Топоркова по сдаче Екатеринодара как таковой перестал существовать. Полки 1-й Конной (Кубанской) дивизии и Гайдамацкой (полтавцы и таманцы) самостоятельно двинулись на Туапсе, а в Новороссийске погрузились и уплыли в Крым с Топорковым только остатки 2-го Запорожского полка полковника Рудько163 и 2-го Уманского полка полковника Гамалия.
Продолжим по запискам генерала Науменко:
«Вечером, 7 марта, накануне соединения 2-го и 4-го Кубанских корпусов — генерал Писарев получил, через летчика, [распоряжение] командующего Кубанской армией генерала Улагая, который сообщал обстановку на Новороссийском направлении и приказывал Туапсинской группе войск переменить направление и отходить не на Туапсе, а на Тамань».
«8-го марта, вечером, в районе станицы Черниговской — соединились 2-й и 4-й Кубанские корпуса и объединились в группу под общей командой, как старшего, генерала Писарева. Положение на фронте Туапсинской группы к этому времени было следующее: части 4-го Кубанского конного корпуса только сегодня оставили станицу Белореченскую и отошли на левый берег реки Белой. Правый фланг его, генерал Бабиев, оставался в районе города Майкопа. Генерал Шифнер-Маркевич, выполняя задачу расчистить путь на Туапсе — подходил вдоль железной дороги к станице Хадыжинской».
«2-й Кубанский конный корпус, 2-й дивизией занимал
Противник наступал, главным образом, вдоль Армавиро-Туапсинской железной дороги, имея здесь бронепоезда и пехоту, а со стороны Усть-Лабинской — шли две кавалерийские дивизии, усиленные пехотою».
Странно, мягко выражаясь, что у нас тогда не было бронепоездов. Все они отошли на Новороссийск и там были брошены, вместо того чтобы часть их направить на Туапсинское направление. Красное командование бросало свои бронепоезда с любого места на Армавир—Туапсе, так как капитальный каменный мост через Кубань у станицы Кавказской нами не был взорван «по государственным мотивам», как мне сказали в штабе корпуса.
Там, и тогда, в станице Пшехской, мы узнали, что красная конница сделала налет на железнодорожный узел Белореченская, захватила все интендантские склады, санитарный поезд и другие тыловые учреждения, изрубив весь персонал.
А что красное командование стремилось к этому — говорит один из пунктов их директив. Вот он: «Поскорее захватить богатый хлебом район станиц Гиагинской и Белореченской за рекой Кубанью и этим самым, во-первых — отрезать 2-й и 4-й Кубанские корпуса от остальных сил Кубанской армии и, во-вторых — не допустить сосредоточения Кубанцев в районе города Майкопа»163. Мы же этот свой хлебный район отдали красным без боя. Есть о чем подумать.
По всем этим данным видно, что в Майкопском районе скопилось очень много казачьей конницы — три Кубанских корпуса и один Донской.
Казалось бы, что на этих майкопских хлебных равнинах можно было дать красным отличный конный бой! Но для этого командующему Кубанской армией надо было покинуть свой поезд и сесть в седло, раз вся его армия отходила в Майкопский район. Г.Н. Раковский в своей книге пишет: «Поезд штаба Кубанской армии во главе с Улагаем, в это время, находился возле штаба Донской армии. Генерал Улагай, оторвавшись от своих Кубанцев в Усть-Лабе, вместо того, чтобы ехать на Туапсинское шоссе, как указывали вполне резонно в Донском штабе — прибыл в Ека-теринодар и теперь держался возле штабных поездов Донской армии, не имея почти никакой связи с Кубанскими частями и не пытаясь ехать туда, что, конечно, было огромной ошибкой»166.
(В последующих своих работах, например в статье «Перед отходом к Черному морю», Ф.И. Елисеев пишет о тех событиях и генерале Ула-гае: «...Как это произошло — в точности неизвестно, но он был отрезан красной конницей Буденного, приказал прицепить свой штабной вагон к поезду командующего Донской армией генерала Сидорина и с ним выехал в Новороссийск, а оттуда — в Крым. Кубанские корпуса отступали к Черному морю самостоятельно...»167 — П. С.)
Все корпуса устремились к Туапсе, в единственный лесистый горный проход, на перевал Гойтх через наш Кавказский хребет. Шли в лейку с узким горлышком.