Лабиринт Минотавра (сборник)
Шрифт:
Она улыбнулась ему и вернулась к своему прежнему занятию – к журналу мод. Было очевидно, что она его не признала. Загоревав, Астурас обратился к сопровождающему:
– И что, с этим ничего не поделаешь?
– Почему же, – ответил тот. – У нас есть специальный препарат для тех, кто хотел бы вернуть любимым память. Но многие от него отказываются – им кажется, что любимые привлекательнее без памяти, а значит, без понятия о том, из-за чего они ссорились прежде. По крайней мере, на какое-то время ссоры отменяются…
Астурас заверил, что это не тот случай. Они с Летайей – новобрачные, и у него еще не накопилось к ней претензий.
– Франклин! – воскликнула она. – Где Франклин?
– Какой Франклин? – пришел в недоумение Астурас.
– Мой муж. Президент Соединенных Штатов.
Так открылась жестокая правда. Летайе дали противоядие, приготовленное персонально для кого-то другого! Теперь ею владели чужие воспоминания, хоть она сама принимала их за собственные. Ей мнилось, что она смертная женщина, которую зовут Элеонора Рузвельт и которую многие люди считают образцом для подражания. Она беспрерывно вспоминала о некоем событии, возможно, воображаемом, – о так называемой Второй мировой войне.
Астурас сумел убедить ее следовать за собой лишь после того, как тоже притворился смертным по имени Уэнделл Уилки, к которому миссис Рузвельт, видимо, питала слабость. И когда он сообщил Летайе, что вынужден покинуть ее снова, она сказала покорно:
– Хорошо, Уэнделл…
Она привыкла к неурядицам, связанным с высокими должностями.
Часть пятая
ГЛАВА 35
В Божьем царстве завелся обычай устраивать ежемесячные празднества в зале под названием «Клостермахер», [65] расположенном в самом центре божеской жилой зоны. Допускались только «свои», только божества, – домашним и природным духам, троллям, призракам, упырям и прочей шушере, пытавшейся подчас прорваться сюда, вход был строго воспрещен.
65
Смешение английского с немецким. Примерный смысл – «создатель дружеских компаний», «объединитель».
Скандинавский бог разрушения Локи едва успел взять себе чашу вина с пряностями, как раздался стук в дверь. Поскольку Локи оказался ближе всех, он и открыл. На пороге стоял некто, кого Локи при всем желании признать не мог.
– Чего тебе?
– Мое имя Скаббер, – ответил новоприбывший. – Я только что прибыл…
– Ну и что?
– Хотелось бы участвовать в празднестве. Слышал, что оно открыто для всех богов.
Локи пригляделся внимательнее. Для бога Скаббер был не слишком крупным, не жирным, но и не слишком худым. Вытянутое его лицо отнюдь не отталкивало. У него были курчавые темно-рыжие волосы, торчащие на голове щеткой, и это навело Локи на интересную мысль.
– А ты часом не лисий бог, может статься, японский или китайский? Или бог айнов, коренных жителей Хоккайдо?
Скаббер передернул плечами.
– Все может быть. По правде сказать, не имею представления.
– Но тем не менее ты бог?
– Безусловно.
И Скаббер включил свой нимб. Слабое фиолетовое
Локи колебался, не зная, на что решиться. Время от времени в Божьем царстве объявляются новые, никому не ведомые обитатели. Ведь не всем богам выпадает всемирная слава: одни известны лучше, другие хуже, а то и вовсе никому не известны. Попадались и такие, у кого, казалось, вообще не было ни прошлого, ни родни, ни друзей, ни предков или хоть какой-нибудь биографии – ничего, кроме божественности как таковой.
66
Непременное, обязательное условие (лат.).
– Подожди минутку, пойду посоветуюсь…
Локи вернулся в пиршественный зал и пересказал другим суть разговора.
– Пусти его, – посоветовал Хральмар. – Если самозванец, это обнаружится само собой, и довольно скоро.
Остальные согласились, и Скаббера впустили. Когда он очутился за длинным божеским столом, большинство сразу же заметило нимб бессмертия, – но, собственно, кроме нимба, замечать было нечего. Скаббер не принимал участия в разговоре, у него не было тотема – ни зверя, ни птицы, ни насекомого, он не рассказывал про «добрые старые деньки», когда боги свободно взаимодействовали с людьми. Земля за столом упоминалась часто, но он, кажется, мало что знал о ней, а впрочем, и обо всем прочем тоже. Боги поневоле недоумевали: «И откуда эдакий тупица выискался?..»
Ближе к десерту и кофе сидевшая рядом с новичком Афина постаралась все же вовлечь его в беседу.
– Расскажи-ка нам, Скаббер, – предложила она, – что-нибудь занятное про то, как ты явился на свет. Я, например, была рождена из головы своего отца. А ты?
Скаббер смутился.
– Честно, не знаю. Просто однажды я проснулся и увидел, что лежу под деревом, взрослый, полностью сформировавшийся и даже одетый – в зеленое и красновато-коричневое.
Афина предприняла еще одну попытку:
– И ты не обнаружил вблизи места рождения никаких предметов – ни священных скарабеев, ни амулетов, ни талисманов?
– Ничегошеньки, – был ответ. – Я, и все. Спустя какое-то время я догадался, что вокруг должны найтись и другие боги, огляделся, порасспрашивал и пришел сюда.
Разговор увял. А затем и празднество подошло к концу, боги разбрелись, и Скаббер тоже потащился невесть куда с растерянным видом, не представляя, что делать дальше.
Позже, при встрече с Артемидой, Афина подытожила:
– Он не сверкает остроумием, но, по крайней мере, новый бог отличается прямотой.
Соглашаться Артемида не спешила:
– А что, если Скаббер настолько глуп, что не в состоянии изобрести убедительную ложь?
Глава 36
Долго ли, коротко ли, Скаббер нашел в Божьем царстве подходящий незанятый участок и возвел скромную хижину в долинке с умеренным климатом. Климат он выбрал для себя сам, однако другими удобствами не озаботился. В последующие недели он держался сам по себе, обособленно и апатично. Но тут с Земли вернулся Листячок, стал хвастаться своими подвигами и вербовать новых соратников, и Скаббер неожиданно для себя заинтересовался.