Лабиринт Минотавра (сборник)

Шекли Роберт

– Привет, Тантал!

– Будь я проклят, если это не царственный Агамемнон! – воскликнул человек в озере, поднимая голову. – Неужели и ты наконец отдал концы?

– Нет, что ты, – сказал Агамемнон. – Я просто пришел побеседовать с Тиресием. Может быть, ты знаешь, где я могу найти его?

– Тиресий снимает номер люкс во дворце Гадеса. Тебе надо сейчас принять немного влево, а потом на развилке свернуть направо.

– Спасибо, Тантал. Скажи мне, это очень тягостно – наказание, которое боги наложили на тебя? Я что-нибудь могу для тебя сделать?

– Спасибо,

что спросил, – сказал Тантал. – Нет, ты ничего не можешь сделать для меня. Кроме того, эта кара не столь ужасна, как может показаться на первый взгляд. Боги безжалостны, но безалаберны и не слишком следят за строгостью исполнения наказаний. Поэтому мы с Сизифом и Прометеем время от времени меняемся муками. Упражнения с камнем Сизифа хорошо отражаются на моей фигуре – честно говоря, без них я давно бы уже зарос жиром, поскольку мое основное наказание вызывает у меня чрезмерный аппетит, который я утоляю при первой возможности.

– Но когда ты меняешься с Прометеем, твою печень терзает стервятник – вряд ли это так же весело.

– Знаешь, орел часто промахивается мимо печени и клюет почки, что гораздо менее болезненно. Да и вообще, здесь, в аду, чувства притупляются. Даже царь Ахилл и царица Елена, благословенные непревзойденной красотой, имеют определенные затруднения с сексом. Сильная боль – это желанный шанс почувствовать хоть что-нибудь.

«Неужели и такой выигрыш в Лотерею может сделать кого-то счастливым?» – думал царь Микен, прощаясь с царем-мучеником.

Агамемнон двинулся в направлении, которое указал ему Тантал. Он пересек нагорье по едва заметной тропинке и увидел внизу сосновую рощу. По роще неторопливо разгуливало около дюжины оживленно беседующих мужчин и женщин.

Агамемнон подошел к ним и представился. Одна из женщин сказала:

– Мы знаем, кто ты. Мы ждали тебя с тех пор, как твои злоключения были упомянуты в нескольких книгах, которые сгорели вместе с великой Александрийской библиотекой. В честь твоего прибытия мы написали большую речь под названием «Плач Агамемнона». Мы полагаем, что отразили в ней всё, что могли бы услышать от тебя самого.

– Раз вы знали, что я приду, почему вы не подождали, чтобы услышать, что я скажу на самом деле?

– Потому что мы исповедуем философию действия. Разумнее написать твою речь самим, чем пассивно ждать, пока ее напишешь ты, даже если у тебя и получится, в чем мы сильно сомневаемся. Ты ведь не философ и вряд ли сумел бы облечь свои мысли в подобающие формы.

– Что ж, премного вам благодарен, – саркастически сказал Агамемнон.

– Мы не ожидали, что заслужим твое одобрение, – сказал другой философ. – Но мы, без сомнения, правильно отразили твою точку зрения.

– Это все крайне любопытно, – сказал Агамемнон. – Но не подскажете ли вы, как мне найти Тиресия?

Философы коротко посовещались. Затем один из них сказал:

– Мы не считаем Тиресия философом. Он просто шаман.

– Ну и что? – спросил Агамемнон.

– Шаманы иногда делают

правильные выводы о сути вещей, но на этих людей нельзя полагаться, поскольку они не могут объяснить, каким путем им это удается. Исходя из вышесказанного…

– Эй, эй! – сказал Агамемнон. – Я не нуждаюсь в критике шаманизма. Я просто хочу найти этого парня.

– Он обычно проводит время в маленькой роще за дворцом Ахилла. Непременно возвращайся к нам, если хочешь получить копию своей речи.

– Непременно, – сказал Агамемнон и отправился в указанном направлении.

Вскоре он добрался до дворцовой рощи. Здесь было светлее, чем в других частях Гадеса, которые он посетил, – несмотря на то, что солнца по-прежнему не было видно. Агамемнон не был особо удивлен, увидев впереди накрытый стол, ломившийся от напитков и закусок, сидящего за ним человека в длинном плаще и маске и пустое кресло напротив него.

Человек помахал ему рукой.

– Агамемнон? Я слышал, ты хотел меня видеть, так я облегчил тебе задачу, сев у тебя на пути. Присаживайся и угощайся.

Агамемнон воспользовался любезным приглашением.

– Ты Тиресий?

– Именно. Не желаешь ли вина?

– Было бы замечательно. – Агамемнон подождал, пока Тиресий разольет вино по бокалам, затем сказал: – Могу я спросить, почему ты в маске?

– Причуда, – сказал Тиресий. – А также нечто большее. Я маг, или шаман, используя более популярный ныне термин. Пользуясь своими новыми способностями, я путешествую – не только по Древней Греции, но вообще в пространстве и времени.

– И ты не хочешь быть узнанным?

– Это может быть очень удобно – когда тебя не узнают на каждом шагу. Но это не настоящая причина. Понимаешь, Агамемнон, если ты знаешь лицо какого-либо человека, это дает тебе определенную власть над ним. Это открыл Мерлин, когда имел неосторожность влюбиться в колдунью Моргану. Я стараюсь никому не давать власти над собой, если имею возможность.

– Я не могу представить себе человека, который сумел бы получить власть над тобой.

– То же самое я сказал Мерлину незадолго до того, как Моргана заточила его в холм. Осторожность никогда не бывает лишней. Теперь скажи мне, почему ты искал меня. Я все знаю, конечно, но хочу услышать это из твоих уст.

– Это не секрет, – сказал Агамемнон. – Моя жена Клитемнестра и ее любовник Эгисф поклялись убить меня. Я пришел к тебе, чтобы спросить, не подскажешь ли ты мне способ сбежать из города.

– Они собираются убить тебя за то, что ты умертвил свою дочь Ифигению, принеся ее в жертву, чтобы твой флот доплыл до Трои? Правильно я понимаю?

– Нет, погоди! – сказал Агамемнон. – Есть другая версия, в которой я не убивал Ифигению. Она сейчас живет в Авлиде!

– Не пытайся ввести меня в заблуждение лукавыми речами, – сказал Тиресий. – Обе версии твоей истории правдивы. Ты одновременно убил и не убил свою дочь. Слышал ли ты когда-нибудь о кошке Шрёдингера? Это была популярная в твою эпоху научная байка.