Лабиринт Минотавра (сборник)
Шрифт:
– Довольно, я понял, – прервал его Шельмо. – Но вы-то почему позволили таким людям прийти к власти?
– Они обманули нас своими пропагандистскими посулами! А может, они и сами верили собственной лжи… Не знаю уж, что в них страшнее – цинизм, или слепой фанатизм, или то и другое. Известно одно: они уже отменили все грядущие выборы и провозгласили себя единственными и постоянными гарантами некоей будущей утопии. В их партии состоит менее трети всего населения планеты, однако паратиды уже создали настоящее царство страха.
– Но почему же вы не оказали им сопротивления? – спросил Шельмо.
– Но оружие-то в их руках! И это их солдаты
Шельмо задумался.
– Интересно, можно ли отыскать примеры божественного вмешательства в политические дела людей? – спросил он.
– Разумеется! И немало! Многочисленные сведения об этом имеются в наших древних религиозных анналах…
– А в этих анналах не говорится, какова в подобных случаях божественная судебная процедура?
– Господь поразил неправых.
– Как же он определил, где правые, а где неправые?
Дэн подумал и сказал:
– Иногда люди посылают своего пророка с конкретной жалобой непосредственно к богу – как вот меня, например.
– Нет, этого недостаточно, – заявил Шельмо. – Ведь необходимо выслушать доводы и противоположной стороны.
– Но ведь ты мог бы узнать, где истина, включив свое Великое Знание! – подсказал Дэн.
– Нельзя, – возразил Шельмо. – Великое Знание годится только в том случае, когда оперируешь фактами, а не мнениями.
– Ну тогда делай, как сочтешь нужным, – сказал Дэн.
– Хорошо, – кивнул головой Шельмо и вдруг застыл, прищурив глаза из-за чрезвычайно интенсивной внутренней концентрации. Невидимое глазу энергетическое поле со звоном окутало его. У Дэна даже волосы встали дыбом. Пещеру вдруг залил зловещий красный свет, который то слабел, то становился ярче, точно его интенсивность регулировалась с помощью какого-то дьявольского реостата. Потом свет погас совсем, и пещера приняла свой обычный вид.
– Кончено, – устало вымолвил Шельмо.
И Дэн услышал, как с Аталлы донесся страшный вопль – в нем слились печаль и ярость, гнев и тоска, – и так он был силен, что, в отличие от людских молитв, сумел достичь даже пещеры Шельмо.
– Что же ты сделал, господи? – пролепетал Дэн.
– Я принял самое простое решение. Теперь все паратиды исчезли.
– Что значит «исчезли»?
– Пожалуй, это можно назвать и убийством, – спокойно ответил Шельмо, – но я предпочитаю говорить, что они исчезли. Или – что их количество стремится к нулю. В общем, больше у вас с ними неприятностей не будет. Все ваши проблемы решены.
Дэну понадобилось некоторое время, чтобы осознать случившееся, и ужас постепенно объял его – он понял: Шельмо только что уничтожил треть населения планеты!
– Тебе не следовало их убивать! – воскликнул он. – По большей части это были вовсе не такие уж плохие люди. Просто они, как последние дураки, следовали за своими вождями, и…
– Надо было других вождей себе выбирать! – наставительно заметил Шельмо.
– Но в этой партии состояли даже некоторые члены моей семьи!
– Прими мои соболезнования. Зато теперь все ваши враги уничтожены, верно? И не существует никаких препятствий для построения на Земле общества справедливости! Впрочем,
– А как же! Непременно передам всем нациям и народам! – пообещал Дэн.
– Вот и прекрасно! Скажи, что отныне я полностью в распоряжении своих верующих, решения принимаю быстро и буду рад помочь тому, кто сам себе помочь не может. Но помогать буду, разумеется, по-своему.
Дэн низко поклонился и поспешил уйти. А Шельмо с удовольствием позволил себе выпить чашку чая – первую за долгие столетия. Он даже промурлыкал несколько тактов какой-то песенки, которую певал, еще будучи человеком. Потом он включил Великое Знание и заглянул в будущее Аталлы. Он внимательно изучил ближайшие лет полтораста и понял, что утопии эти люди так и не создали. Однако жили они, в общем, неплохо. По крайней мере, не хуже, чем можно было предполагать.
И никто больше за этот период к нему за помощью не обратился.
Он отключил Великое Знание и устроился поудобнее на своем ложе из ледяных глыб, намереваясь как следует и надолго предаться однонаправленной концентрации. И уж на сей раз выполнить наконец все предписания!
ШКАТУЛКА ПАНДОРЫ
Это была прекрасная планета – с ласковым ветерком, доброжелательным океаном, дивной красоты горами, тенистыми лесными полянами и поросшими сочной густой травой лугами. Но самое замечательное – там не было ни души! Точнее, там были только души. Или духи. Но никаких людей! Ни единого человеческого существа. Зато духов – полным-полно.
Неуловимые, бесплотно-прозрачные, совершенно немыслимые и абсолютно вездесущие, духи эти были повсюду. Дух западного ветра играл в полях, осыпая на землю спелые зерна пшеницы – все равно ведь урожай убирать было некому! Тяжелые грозди винограда зрели на солнце под присмотром беспечного духа виноградной лозы. Для всякого дела здесь имелся свой дух, и все здесь было одушевлено. В далеких горах время от времени случались извержения вулканов, но это происходило отнюдь не произвольно, а в полной зависимости от капризов бога, повелевавшего вулканами и заставлявшего раскаленную лаву выплескиваться из недр планеты и стекать по горным склонам на равнину, безжалостно выжигая траву. Трава умирала, но память о ней оставалась жива. И бог трав успевал позаботиться о том, чтобы на смену умершей траве выросло еще больше новой. Божество бурь вызывало над планетой страшные грозы и вихри. С горных вершин скатывались валуны, которыми играл один шутник из семейства богов и духов. По приказу великого Протея реки выходили из берегов и меняли свой курс…
Поскольку на планете не было людей, то и протестовать против подобных шалостей было некому. Да они никому и не приносили никакого ущерба. Все снова вырастало, восстанавливалось, текло куда надо и успокаивалось как бы само собой; каждой вещью и явлением управлял свой дух или какое-нибудь божество. Так что сотворение сменялось разрушением, затем все потворялось снова, и мир пребывал в равновесии.
Но однажды случилось нечто совершенно невиданное, небывалое. Ранним утром в небе блеснул свет, но вспышка эта не имела ни малейшего отношения ни к одному из богов или духов. Свет был ровный; некоторое время он как бы висел над землей, а потом исчез. И стало видно – если бы было кому наблюдать за этим! – что с неба медленно падает какой-то предмет.