Лабиринт Минотавра (сборник)
Шрифт:
К нему подошла одна из женщин. По ее уверенной повадке можно было догадаться, что именно она несет ответственность за все то, за что мужчина в форме ответственности нести не может.
– Здесь очень мило, – сказала она. – Интересно, есть здесь какие-нибудь приличные вибрионы?
Мужчина нахмурился.
– Фу, Мира, что ты говоришь! Какие там вибрионы! Ну откуда им взяться в совершенно новом мире?!
– Я полагала, что их довольно легко привнести, – сказала она. – Или же они сами по себе зародятся прямо на месте.
– Может быть,
Она кивнула.
– Да, именно это я и имела в виду.
– Выброси эту чушь из головы. Все это было частью нашей старушки Земли. А здесь мы начинаем с чистого листа! И никаких «сущностей» здесь еще нет. Мы здесь одни и сами по себе. Надеюсь, что нам здесь улыбнется удача.
– Ты уверен, что мы здесь одни?
– Конечно, уверен! Всем известно, что богов выдумали люди. И люди прекрасно могут без них обойтись.
Женщина кивнула. Спорить с ним всегда было бесполезно. Но что, если он ошибается? – подумала она. Что, если первыми все же возникли боги, а люди – только потом?
Но если это так, то куда же исчезли здешние боги?
Где Ариэль, где Пакс, где Верна? Куда пропали все остальные? Где Удача и Неудача? Куда скрылся дух избретательности? И душа прогресса? И тень смерти?
А в далекой, недосягаемой небесной выси летела к солнцу группа вечных сущностей, легких и прозрачных, точно осенняя паутинка.
– Они зовут нас! – молвила Верна.
– Забудь о них, – мрачно откликнулся Пакс. – Эти люди так решительно настроены – вот пусть сами и попытают счастья.
ЖЕЛАНИЯ СИЛВЕРСМИТА
Незнакомец приподнял стакан:
– Пусть ваши выводы всегда плавно вытекают из предпосылок.
– За это я выпью, – согласился Нельсон Силверсмит.
Оба с серьезным видом сделали по глотку апельсинового напитка. Поток машин за окнами бара медленно полз по Восьмой стрит на восток, где ему предстояло столь же медленно кружиться в Саргассовом море Вашингтон-сквера. Силверсмит прожевал кусочек сосиски, политый острым соусом.
– Полагаю, вы приняли меня за чокнутого? – поинтересовался незнакомец.
– Я ничего не предполагаю, – пожал плечами Силверсмит.
– Хорошо сказано. Меня зовут Теренс Магджинн. Пропустим вместе по стаканчику?
– Не откажусь, – согласился Силверсмит.
Минут через двадцать они уже сидели на покрытой обшарпанным красным пластиком скамье в закусочной Джо Манджера и обменивались приходящими в голову философскими откровениями, как и полагается незнакомцам, разговорившимся теплым октябрьским деньком в районе Гринвич-Виллидж – невысокий плотный краснолицый Магджинн в ворсистом твидовом пиджаке и долговязый тридцатидвухлетний Силверсмит со скорбным лицом и длинными нервными пальцами.
– Знаете, – внезапно сказал Магджинн, – довольно ходить вокруг да около. У меня к вам предложение.
– Так
– Дело вот в чем. Я руковожу некой организацией… для вас она должна остаться безымянной. Всем новым клиентам мы делаем интересное предложение. Вы получаете право на три совершенно бесплатных заказа – без всяких обязательств с вашей стороны. Назовите три пожелания, и я их выполню – если они в пределах моих возможностей.
– А что от меня потребуется взамен?
– Абсолютно ничего. Вы просто получите то, что хотите.
– Три заказа, – задумчиво произнес Силверсмит. – Вы подразумеваете три желания?
– Да, можете назвать и так.
– Тех, кто выполняет любые желания, называют волшебниками.
– Я не волшебник, – твердо заявил Магджинн.
– Но вы исполняете желания?
– Да. Я самый нормальный человек, исполняющий желания.
– А я, – заметил Силверсмит, – нормальный человек, эти желания высказывающий. Что ж, тогда мое первое желание таково: я хочу классную стереосистему с четырьмя колонками в комплекте с магнитофоном и всем прочим.
– У вас крепкие нервы, – произнес Магджинн.
– А вы ждали от меня удивления?
– Я ожидал сомнений, тревоги, сопротивления. Подобные предложения обычно воспринимаются с подозрительностью.
– Единственное, чему я научился в Нью-Йоркском университете, – сообщил Силверсмит, – так это сознательно подавлять недоверие. И многие соглашались на ваше предложение?
– Вы у меня первый за долгое время. Люди попросту не верят, что их не обманывают.
– В век физики Гейдельберга недоверие – не самая лучшая реакция. С того дня, когда я прочитал в «Сайнтифик америкен», что позитрон есть не что иное, как электрон, путешествующий во времени в обратном направлении, я без труда верю во что угодно.
– Надо будет запомнить ваши слова и включить их в нашу рекламу. А теперь дайте мне ваш адрес. Я с вами свяжусь.
Три дня спустя Магджинн позвонил в дверь квартирки Силверсмита на Перри-стрит (пятый этаж без лифта). Он сгибался под тяжестью большого упаковочного ящика и был весь мокрый от пота. Его твидовый пиджак вонял перетрудившимся верблюдом.
– Ну и денек! – выдохнул он. – Обегал весь Лонг-Айленд, пока не отыскал для вас подходящий аппарат. Куда поставить?
– Да хоть сюда. А как насчет магнитофона?
– Занесу сегодня, только попозже. Вы уже обдумали второе желание?
– «Феррари». Красный.
– Слышу – значит повинуюсь. Кстати, все это не показалось вам чем-то фантастическим?
– Подобными штучками занимается феноменология. Или, как говорят буддисты, «мир таков, какой он есть». Вы сможете достать мне не очень устаревшую модель?
– Полагаю, сумею раздобыть совсем новую. С турбонаддувом и приборной панелью из настоящего каштана.
– Гм, теперь меня начинаете удивлять вы, – заметил Силверсмит. – Но где я стану держать машину?