Лабиринт памяти
Шрифт:
— Значит, после того, как он… — находясь в состоянии глубокого потрясения, начала Гермиона, словно не услышав последние слова Джинни. — Вы начали встречаться?
Джинни мрачно усмехнулась.
— О нет, не думаю, что эти отношения можно было так назвать. Мы не гуляли с ним за ручку под луной, и он не водил меня в кафе по выходным. Мы не целовались при встрече и не говорили друг другу трогательных слов. Просто на тот момент… Нуждались друг в друге. — Она ненадолго замолчала, кусая губу. — Мы оба понимали, что все это не может долго продолжаться, что рано или поздно все равно придется это прекратить.
— Из-за Гарри? — тихо спросила
Джинни глубоко вздохнула.
— Из-за Гарри тоже.
На пару секунд повисло молчание.
— Ты его любила?
Услышав вопрос Гермионы, Джинни метнула в неё быстрый, полный боли взгляд, после чего вновь уставилась куда-то впереди себя со странным выражением лица. Немного помолчав, она горько произнесла:
— Мне было с ним хорошо, по-настоящему легко. Я не понимала, что люблю его, пока мы были вместе. Но лишь когда я уехала после окончания школы домой, когда вернулась к семье, к друзьям, к Гарри, то поняла, что… Да, я любила его, Гермиона.
Это признание ошеломило её, выбило почву из-под ног.
— Но как же… Гарри? — почти возмутилась Гермиона, почувствовав, что воздуха стало мучительно не хватать. — Только не говори, что ты не любишь его, что всё это время…
— Я люблю его, Гермиона, даже не думай сомневаться в этом! — твердо произнесла Джинни, чуть повысив голос, и посмотрела на неё таким взглядом, что та моментально замолчала. — Люблю. Но это совсем другое чувство. Любить Гарри проще, легче, потому что он родной, близкий, такой по-настоящему мой, понимаешь?
Гермиона, хоть и полностью понимала то, о чем говорит подруга, все же отрицательно закачала головой, и Джинни выпрямилась, облокотившись предплечьями о стол.
— А Блейз… С ним я никогда не чувствовала того, что сейчас чувствую с Гарри. В наших отношениях не было уверенности в завтрашнем дне, не было надежды на хоть какое-то совместное будущее, и мы даже не пытались загадывать дальше, чем на день вперед. Блейз всегда акцентировал внимание на том, что к жизни нужно относиться легче, как и к отношениям в частности. Я была уверена, что для него, как и для меня, всё то, что между нами происходило, было лишь временным утешением, способом отвлечься от болезненных воспоминаний, не более.
Внезапно она замолчала, словно подавив желание сказать что-то ещё. Гермиона, уловив это, тихо спросила:
— Но ведь ты ошибалась, так?
Джинни вздохнула.
— Мы оба ошибались, но поняли это лишь после того, как окончили школу и вернулись домой. Он писал мне, Гермиона. Святой Мерлин, ты не представляешь, какие письма он писал! Он предлагал бросить все, уехать вместе, говорил, что скучает, тоскует, места себе не находит, одним словом, обрушил на меня всю ту отчаянную нежность, которую ни разу не проявил, пока мы были вместе. Но главные слова так и не сказал. Я читала письма, плакала, злилась на него, на себя, на нас, и невероятным усилием воли заставила себя не писать и строчки в ответ. Я струсила, когда поняла, что всё ещё нуждаюсь в нем не меньше, чем он во мне. А потом… — На секунду она замерла, упершись взглядом в столешницу. — Все вернулось на круги своя. Блейз перестал присылать письма, Гарри вновь принялся за мной ухаживать, и постепенно стало казаться нереальным то, что ещё совсем недавно я едва не поддалась соблазну сделать самый эгоистичный и сумасшедший поступок в своей жизни: послать всё к черту и поддаться на уговоры Забини.
Гермиона была слишком потрясена услышанным, чтобы
Наконец, потрясение начало отступать, давая волю другим эмоциям, и Гермиона почувствовала медленно нарастающее возмущение.
— Почему ты не сказала мне? Ты же знала, что я никогда никому не расскажу об этом! — нахмурившись, выпрямилась она.
Джинни покачала головой.
— Я не могла, Гермиона, просто не могла. Слишком многое сыграло тогда в пользу того, чтобы я хранила эту тайну в секрете от всех. Мне было всего семнадцать, я была полностью раздавлена, и, если ты помнишь, на тот момент мы не были настолько близки с тобой, в то время, как Гарри и Рон были твоими лучшими друзьями. И потом… Когда всё зашло слишком далеко… Мне было просто стыдно признаться тебе в том, что у меня появились чувства к Забини, в то время, как Гарри, бедный Гарри…
Её голос дрогнул, и Гермиона, смягчившись, положила свою ладонь на кисть её руки.
— Ты бы не поняла меня, меня бы никто не понял, — собравшись, твердым голосом продолжила Джинни. — Блейз не был на стороне Пожирателей в той войне, он прочувствовал её ужас наравне со всеми нами, но… Ты же сама знаешь — никто бы не стал разбираться что к чему, ни ты, ни Рон, ни Гарри. И мои родители… Разве смогли бы они принять то, что их дочь влюбилась в кого-то, вроде Забини? Что она предпочла его легендарному Гарри Поттеру? Сам факт того, что Блейз Забини учился на Слизерине, исключает его из списка «достойных людей», и никакие доводы тут не помогут. Именно поэтому я даже никогда и не думала, что наши отношения могут продолжиться после школы. Хотя, все же, основной причиной моего решения, было то, что наши чувства возникли не в то время не в том месте.
— А если бы это произошло сейчас? — спросила Гермиона первое, что пришло ей в голову.
Джинни медленно перевела на неё взгляд, и её глаза слегка расширились от удивления. Она молчала какое-то время, внимательно вглядываясь в лицо Гермионы.
— Ты же понимаешь, что это ничего не меняет? — наконец, тихо спросила она.
— Почему не меняет? Меняет, хотя бы потому, что я не стала бы тебя осуждать!
— Нет, Гермиона, ты ошибаешься. Я не спорю, сейчас, конкретно в этот момент, ты способна меня понять, но расскажи я тебе обо всем случившемся ещё месяц назад, ты бы и слушать не стала! И знаешь почему? — чуть повысила голос Джинни. — Потому что сейчас ты сама находишься в точно такой же ситуации, в какой я была тогда, и именно поэтому ты способна меня понять!
Гермиона пораженно молчала. Ей казалось, она разучилась дышать. Джинни буравила её жгучим взглядом ещё несколько секунд, после чего огонь в её глазах потух, и она устало прикрыла веки.
— Впрочем, если бы у меня не было тех отношений с Блейзом, я бы тоже вряд ли смогла войти в твое положение.
Теперь Гермиона понимала, откуда в Джинни столько участия, сострадания к ней. Конечно, если бы она сама не пережила подобное, вряд ли бы она смогла спокойно вынести рассказ Гермионы о её странных чувствах к Малфою.