Лабиринт смерти (сборник)
Шрифт:
— Интересно, — задумчиво произнес доктор Шедд.
— Доктор, как вы оцениваете сказанное мною? Что это означает: мне лучше или хуже?
— Честно говоря, не знаю. Посмотрим на следующей фуговой сессии. Ваше поведение поможет мне сделать какие–то выводы. — Он кивком попрощался со мной и пошел дальше по коридору.
В следующей моей контролируемой фуге я вместе с Прис бродил по супермаркету — мы совершали наши еженедельные закупки.
Она еще больше постарела, но все еще оставалась прежней Прис — привлекательной дамой с ясными глазами и решительными манерами.
— Ты сегодня спокоен, — сказала Прис — очевидно, для разнообразия.
— Я думаю.
— В смысле — беспокоишься? Уж я–то тебя знаю.
— Прис, это настоящее? — спросил я. — Достаточно ли того, что мы здесь?
— Довольно! — оборвала меня Прис. — Мне осточертело твое вечное философствование. Либо принимай свою жизнь, либо покончи с ней. Но только прекрати талдычить об этом!
— Годится, — согласился я. — А ты в ответ перестань изничтожать меня своими презрительными характеристиками. Я устал от всего этого!
— Да ты просто трус, который боится услышать… — начала она.
И прежде, чем я сообразил, что делаю, я развернулся и влепил
ей пощечину. Прис покачнулась, чуть не упала, затем отпрянула и стояла, прижав руку к лицу и глядя на меня с удивлением и болью.
— Будь ты проклят, Луис Розен, — сказала она дрогнувшим голосом. — Я никогда не прощу тебя!
— Я просто не могу больше выносить твои презрительные высказывания.
Секунду она смотрела на меня, потом круто развернулась и, не оглядываясь, побежала по проходу супермаркета. По дороге она сграбастала Чарльза и выскочила с ним на улицу.
В этот момент я ощутил присутствие рядом с собой доктора Шедда и услышал его голос:
— Думаю, на сегодня достаточно, Розен.
Узкий коридор меж полок, на которых громоздились разнокалиберные банки и картонки, стал меркнуть и исчез совсем.
— Я что–то сделал не так? — вырвалось у меня. Я и впрямь сотворил свою очередную фантазию без обдумывания, без заранее подготовленного плана. Неужели я все испортил? — Доктор, я впервые в жизни ударил женщину.
— Пусть вас это не волнует. — Он что–то записал в свой блокнот, затем кивнул сестрам: — освободите его. Пусть мистер Розен отправляется в свою комнату и побудет один. И я думаю, мы отменим сегодняшнее групповое занятие.
Затем он повернулся ко мне и добавил:
— Розен, в вашем поведении я заметил некоторую странность, которую пока не понимаю. И мне это совсем не нравится.
Мне нечего было сказать, я только кивнул.
— Знаете, я бы заподозрил в вашем случае симуляцию, — задумчиво произнес доктор Шедд.
— Нет, вовсе нет, — горячо запротестовал я. — Я действительно болен! Настолько, что умер бы, если б не попал сюда.
— Думаю, завтра вам следует прийти в мой офис. Я хотел бы еще раз прогнать с вами тест пословиц Бенждамина, а также блоковый тест Выгодского — Лурье. Мне надо самому посмотреть на результаты. Иногда важнее, кто проводит тестирование,
— Наверное, вы правы, — согласился я, чувствуя что меня снедают тревога и неуверенность.
На следующий день после обеда я успешно прошел оба теста. Теперь, в соответствии с Актом Мак–Хестона, я официально был признан здоровым и мог отправляться домой.
— Хотел бы я знать, что вы делали здесь, в Касанине… При том, что куча людей по всей стране ждет своей очереди, а наши сотрудники с ног валятся от усталости! — Доктор Шедд подписал бумажку о моем освобождении и протянул ее мне. — Не знаю, чего вы добивались своим приходом сюда. Но, в любом случае, сейчас вам надо возвращаться обратно и начинать жить заново. На этот раз — не прячась за мнимое психическое заболевание. Лично я сомневаюсь, что оно когда–либо у вас было
Это замечание поставило точку в моем курсе лечения. Прощай, Федеральная клиника в Канзас–Сити, штат Миссури…
— Доктор, — обратился я к нему, — здесь есть девушка, с которой я хотел бы повидаться до моего ухода. Нельзя ли мне поговорить с ней пару минут? Ее фамилия Рок, — из соображений осторожности я добавил:
— К сожалению, не знаю, как ее зовут.
Доктор Шедд нажал кнопку на столе.
— Позвольте мистеру Розену побеседовать с мисс Рок, — распорядился он вошедшему медбрату и добавил, — не более десяти минут. И позаботьтесь о том, чтоб проводить его к главному входу. Время лечения для этого господина истекло.
Расторопный парень–ассистент отвел меня на женскую половину, в комнату Прис, которую она делила еще с шестью товарками. Когда я вошел, моя любовь сидела на кровати и красила ногти ярко–оранжевым лаком. На меня она едва взглянула.
— Привет, Луис, — пробормотала она.
— Прис, я набрался–таки смелости: пошел и сказал ему все, как ты велела, — я наклонился и прикоснулся к ее плечу. — Теперь я свободен и могу идти домой. Они выписали меня.
— Ну, так иди.
Вначале я не врубился.
— А ты?
— А я передумала, — спокойно произнесла Прис. — У меня нет освобождения. И нет улучшения, Луис. На самом деле, за эти месяцы ничего не изменилось. И, честно говоря, сейчас я этому рада. Я учусь вязать — вяжу коврик из черной овечьей шерсти, натуральной шерсти.
Затем она жалобно прошептала:
— Я солгала тебе, Луис. Меня вовсе не собираются выпускать отсюда — я слишком больна. Боюсь, мне придется остаться здесь надолго — может быть, навсегда. Мне стыдно за свою ложь, прости меня, если сможешь.
Мне нечего было сказать.
Чуть позже ассистент проводил меня через главный холл к выходу и распростился на шумной улице. Я стоял с пятьюдесятью долларами и официальным освобождением Федерального правительства в кармане. Касанинская клиника осталась в прошлом, больше она не являлась моей жизнью — и надеюсь, никогда ей не будет.
Со мной все в порядке, сказал я себе. Я снова успешно прошел тесты, как тогда, в школе. Я могу возвращаться в Бойсе, к моему отцу и брату Честеру, к Мори и нашему бизнесу. Правительство излечило меня.