Лабиринт судеб
Шрифт:
— Не бойся, я никому не дам тебя в обиду! Ничего не случится, — женщина порывисто обняла дочь, как в детстве, успокаивающе гладя по голове, но движения были суетливыми, а взгляд остался бегающим.
— Амерлин, тэр Даэрен исполняет волю короля, — откашлявшись, негромко произнес отец. — Он показал нам письмо, в котором Его Величество изъявил соответствующее желание.
— Но зачем я королю? — Амерлин повернулась, широко открытыми глазами глядя на отца.
Первой мыслью девушки было, будто Его Величество решил устроить бал в ее честь, но подобное случалось только в сказках. Инте еще могла поверить в волшебное
— Должно быть, у Вариха Первого есть к тебе дело, — поморщившись, отец помассировал переносицу.
— Какое? Тэр Даэрен сказал вам? — не удовлетворившись ответом, повторила Амерлин.
— Мы ничего не знаем! — метнув на мужа красноречивый взгляд, воскликнула мама.
— Селма, ты уверенна? Может быть…? — отец не окончил фразы, но этого и не понадобилась.
— Нет, это исключено! — вскочив из-за стола, мать взмахнула руками.
— Но ведь когда-то она все — равно узнает, мы не сможем скрывать вечно, — мягко, словно ребенку, заметил отец.
— Берд, ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! Все изменится и никогда не станет прежним. К тому же, нам обещали! — в голосе женщины послышались истерические нотки. На мужа она теперь смотрела с невысказанным упреком и затаенной обидой.
— Тэр Даэрен же сказал, обстоятельства изменились. И разве у тебя есть другое объяснение происходящему? — жестко заметил отец. Извиняюще улыбнувшись, дотронулся до руки жены. — Я никогда не стал бы ворошить старые тайны, но лучше это сделаем мы.
Амерлин чувствовала, родители спорят из-за нее, но не могла понять, чем вызвана их размолвка. Короткие, обрывистые фразы больше сбивали с толку, чем объясняли что-то. Девушке оставалось лишь наблюдать, как мать, коротко всхлипнув, опускается на стул, закрывая лицо руками, как отец вновь трет переносицу.
Солнце давно скрылось, часть свечей потухла и заливающий столовую полумрак только усиливал ощущение неясной тревоги, заставляя сердце замирать в груди.
— Мама, папа….
– тихо позвала Амерлин.
— Амерлин, прости, возможно, наши слова причинят тебе боль. Я надеялась, что эта часть прошлого навсегда останется похороненной, видит Бог, мы все силы приложили для этого, но видно, судьбе было угодно свернуть именно на такую дорогу, — глухо начала женщина.
Взглянула на Берда, словно прося у него поддержки. И, дождавшись кивка, порывисто произнесла:
— Амерлин, ты не наша дочь.
— Что? — девушка недоуменно моргнула, гадая, уж не ослышалась ли.
— Ты не наша дочь. Тебя, совсем еще крошку, семнадцать лет назад привез маг. Он не стал ничего объяснять, только сказал, что это приказ короля, и мы должны вырастить тебя как родную. Мы с твоим отцом очень хотели детей, незадолго до этого у нас как раз родилась дочь, но, подхватив лихорадку, умерла…. И ты стала для нас настоящим подарком небес….
Кажется, Селма говорила что-то еще, но Амерлин не слушала. Слова долетали до нее сквозь какую-то завесу. Мир перед глазами поплыл, все стало размытым и расплывчатым, словно во сне.
Покачнувшись, Амерлин бы упала со стула, не подхвати ее отец.
— Тебе плохо? Вот, выпей воды. Я понимаю твое состояние, но это ничего не меняет, мы очень любим тебя, больше всех на свете.
Девушка вцепилась в протянутый стакан
— Мама, папа… — вода попала не в то горло и Амерлин закашлялась. — Я не верю! Этого не может быть. У меня нет других родителей, кроме вас.
— И мы всегда будем с тобой, — крепко обняв дрожащую дочь, Селма поцеловала ее в макушку. — Кто бы ни ждал тебя во дворце, твой дом всегда будет здесь.
— Вы думаете, там будут мои…мои родственники? — первый шок прошел и к Амерлин начала возвращаться способность мыслить трезво.
— Другого объяснения у нас нет, — развел руками отец. — Тэр Даэрен ясно дал понять, что его интересует твое происхождение и именно этим объясняется визит.
— Не могу поверить…. Я была уверена, что родилась здесь. И совсем ничего не помню о другой жизни. Получается, моя настоящая семья отказалась от меня? — почему-то эти мысли вызвали в душе Амерлин боль.
— Конечно, не помнишь, ты ведь была совсем крохой, — смахнув слезы, улыбнулась мать. — Мы выдали тебя за нашу настоящую дочь, и никто даже не заподозрил о подмене.
— А что касается твоей семьи, к сожалению, тот маг ни словом не обмолвился о ней, — продолжил отец. — Не исключено, что раньше у них были серьезные причины пойти на такой шаг, но теперь никаких преград больше нет. И твои родные, к слову весьма состоятельные, раз могут позволить себе нанять мага.
— Мне все — равно, сколько у них денег! — заметив, как тяжело дались отцу последние слова, сердито воскликнула Амерлин. — Раз так велит король, я поеду, но моя единственная семья — это вы и другого дома мне тоже не надо.
— Мы будем ждать тебя, — улыбнулась мать.
Следующие несколько часов семья провела за разговорами. Предстоящая разлука тяжелым грузом легла на плечи. Только сейчас Амерлин осознала, сколько еще не успела сказать родным и как привыкла к тому, что они всегда рядом.
Собирать вещи в результате она отправилась далеко за полночь. Инте, не знающая, что случилось, но видя погрустневшую воспитанницу, всеми силами старалась подбодрить девушку. Несомненно, няня искренне переживала, но от этого Амерлин становилось только труднее, еще раз напоминая, что уже следующим утром Инте уже не разбудит ее, не заплетет волосы и не станет отгонять от окна, запрещая смотреть на звезды…
В кровать девушка легла, едва сдерживая слезы. Несмотря на то, что Амерлин переполняла усталость, спать совершенно не хотелось. Натянув одеяло по грудь, она смотрела на свою комнату, стараясь запомнить все до мельчайших подробностей.
Вот темнеет дубовый шкаф, в котором ребенком Амерлин любила прятаться от нянюшки, приходившей звать ее на уроки. На столе небрежно сложена стопка книг, которые давно полагалось отнести обратно в библиотеку, но так и не дошли руки. Рядом ваза с букетом васильков. Несмотря на то, что украшение комнат входит в обязанности слуг, Амерлин каждое утро спешила в сад, где подолгу бродила по дорожкам, выбирая самые красивые цветы. А под подушкой лежат яблоки. Хоть Инте и ругалась, считая, что есть следует за столом, Амерлин никак не могла избавиться от привычки грызть фрукты, сидя на подоконнике и глядя в окно. С портрета на стене девушке улыбались родители, нарисованные художником за свадебным столом.