Лабиринт Сумерек
Шрифт:
Лан-Ар с ужасом увидел, что она опять поглаживает медальон, будь он трижды проклят. Теперь сомнений не оставалось: Нитар-Лисс удавалось читать мысли. Душа заметалась, словно птичка в силках, а Лан-Ар, сгорая от стыда, подумал, что самое время вскочить – и бежать в лес, в темноту без оглядки – лишь бы подальше от этой… этой…
– Я бы предпочла второе. – Нитар-Лисс подмигнула и принялась укладываться спать.
Лан-Ар молча смотрел, как она улеглась на бок, укрылась одеялом и закрыла глаза. В свете костра бледное лицо казалось невинным, как у совсем юной, не познавшей первой любви девушки, но временами, когда под внезапным порывом ветра
Он отвернулся. Наверное, правильным было бы вздремнуть перед долгой дорогой, но под грудиной что-то вертелось и ерзало, и в голову лезли мысли о посвященном, о том, что его могла убить Нитар-Лисс, о том, что ему, Лан-Ару, нравится смотреть на ее руки, пусть и погубившие не одну жизнь…
«Укажи мне правильный путь, о Пресветлый». – Ийлур крепко зажмурился, до цветных пятен перед глазами.
Душа по-прежнему не находила покоя, металась в груди пойманной птицей, а Фэнтар предпочитал отмалчиваться.
…Лан-Ар вздрогнул и открыл глаза. По-прежнему стояла ночь, сквозь листву на землю стекал лунный свет. Было тихо; только догорающий костер едва слышно потрескивал, да одинокая лягушка заливалась трелью в траве.
Ийлур повертел головой, силясь понять, что его разбудило; ведь заснул крепко, а проснулся, словно от сильного толчка… И вдруг – крик.
Вопль, полный такого ужаса, что по коже побежали мурашки. Лан-Ар вскочил, бросился к Нитар-Лисс. Ийлура металась во сне, веки трепетали, как будто она пыталась проснуться, стряхнуть кошмарное видение – но не могла. Сжавшись в комок, она опять вскрикнула, тоскливо и безнадежно; руки метнулись к горлу, судорожно сжались, как будто Нитар-Лисс душил кто-то невидимый, а она из последних сил пыталась вырваться.
«Ну вот, – вдруг подумалось Лан-Ару, – она совсем беспомощна. Ты можешь убить ее, а сам уйдешь, исчезнешь…»
Нитар-Лисс забилась в конвульсиях и захрипела.
«Да мне и убивать ее не придется. – Он смотрел на ее синеющие губы, а перед глазами стоял алтарь Шейниры… Юная элеана, скатившаяся в траву. – Кто-то сделает это за меня».
И вдруг наваждение спало: по позвоночнику словно провели холодным острием кинжала, костер пыхнул, разгорелся с новой силой…
«Да что же это я?!!»
Перед Лан-Аром мучительно умирала молодая ийлура, которая, между прочим, не дала ему отправиться к Фэнтару… А он до сих пор как дурак стоял на четвереньках и ничего не предпринимал.
Ийлур, не раздумывая более ни секунды, крепко тряхнул Нитар-Лисс за плечи; она не проснулась, только хрипела в его руках. Тогда Лан-Ар, принялся бить ее по щекам и успокоился только тогда, когда черные глаза раскрылись и злобно уставились на него.
– Мне показалось, что тебе было плохо, – растерянно сказал ийлур. Он торопливо уложил Нитар-Лисс на одеяло и отодвинулся.
Она глубоко вздохнула, с силой провела руками по лицу, словно стряхивая остатки кошмара, и глухо сказала:
– Ты все сделал правильно. У него больше не будет власти надо мной.
– У кого?!! – Лан-Ар тряхнул головой, пытаясь привести в порядок взбудораженные мысли. – У кого? Или ты сейчас же скажешь мне, куда и зачем мы идем, или…
Нитар-Лисс поморщилась, потерла горло, а затем села. Обхватив руками колени, долго смотрела на Лан-Ара, затем скривилась.
– Хорошо. Я расскажу тебе… почти все. Чтобы ты был готов к тем испытаниям, что выпадут
– Почти все? Но почему?
– Потому что всего я и сама не знаю, – огрызнулась Нитар-Лисс, – слушай внимательно… Только для начала я бы не отказалась от чашки горячего чаю.
– Я тебе не слуга. Своего слугу ты отдала на растерзание тем тварям. – Это было грубо. Отвратительно. Но что-то, сидящее глубоко внутри, гаденько хихикало и подзуживало: «Давай, давай, милый. Рабом был, рабом и останешься…»
В черных и блестящих, словно кусочки полированного агата, глазах ийлуры мелькнуло удивление. Она дотронулась до медальона, устало вздохнула и сказала:
– Глупо. Заваренный чай сделает тебя рабом не больше, чем меня – послушницей в Храме Фэнтара. Впрочем, я не собираюсь с тобой пререкаться…
И, поднявшись, медленно побрела к мешку с запасами еды; и в этот миг Лан-Ар был готов провалиться сквозь землю.
– Ты тоже видел во сне старика-элеана? – вдруг спросила Нитар-Лисс – Тогда не удивляйся тому, что порой на тебя накатывает то, чего бы ты никогда не сделал и не сказал бы раньше.
Он вскочил, метнулся к бурдюку и налил в котелок воды. Проклятие. Ну почему, почему бы ей просто не рассказать обо всем? Ведь он не слабоумный какой-нибудь и готов идти дальше – хотя бы ради того, чтобы ей не быть совсем одинокой… И тут же осадил себя. Темная жрица… Она ведь обязательно пожертвует им, когда будет нужно.
Изящные пальчики перебирали образ Третьего Глаза Шейниры.
– Любовь не выбирает, – заметила Нитар-Лисс, – а сам ты не принадлежишь свету. Я вижу… Сумерки в твоей душе, Лан-Ар. И это плохо, клянусь ожерельем Шейниры. Свет или Тьма сущности однородные и устойчивые, а сумерки их гремучая смесь…
Ийлур принялся устанавливать котелок над огнем. Нитар-Лисс тем временем развязала мешочек, и в душной ночи поплыла смесь ароматов. Лан-Ар узнал мяту и мелиссу, третьим же льнул к ним незнакомый запах – приторно-сладкий, заманчиво щекочущий ноздри. Ийлура подхватила щепоть трав, бросила в закипающую воду.
– Ну вот. Теперь я могу начать рассказ.
Усевшись на ствол поваленного дерева, одетый в добротную моховую шубу, она похлопала ладонью рядом с собой.
Любовь не выбирает.
Слова эти надоедливо вертелись в голове Лан-Ара, зудели, как вдруг проснувшаяся зимой муха.
«При чем тут это? – Ийлур осторожно опустился рядом с Нитар-Лисс. – Любовь бывает чистая, светлая… А здесь этого нет… точно нет».
– Все началось, когда я нашла ключ, – холеные пальцы Нитар-Лисс скользили по растрепавшейся прическе, ловко выпуская на свободу кроваво-красные пряди, – ключ, спрятанный в подземельях Храма Шейниры, всеми забытый – но слишком необычный для того, чтобы быть обычным ключом от обычной двери. Он оказался выточенным из цельного изумруда. Я тогда подумала, как глупо делать ключ из камня; ведь, если замок заест, такой ключ легко сломается. Тогда я предположила, что либо это украшение, блестящая безделушка, либо существует в Эртинойсе дверь под стать моей находке… И пока он отдыхал в моем сундучке, я начала искать ответ на свой вопрос. Под любым предлогом отлучалась из Храма, побывала едва ли не во всех уголках Эртинойса – а потом, когда надежда почти угасла, встретила одного торговца драгоценностями. Он-то и рассказал мне, что на днях к нему заходил служитель Фэнтара в ранге посвященного и спрашивал о странном предмете, напоминающем мою находку.