Лабиринт Сумерек
Шрифт:
Жрица изумленно вскинула глаза на Лан-Ара.
– Я вот думаю, это ловушка?
Задумчиво теребя медальон с образом Третьего Глаза Шейниры, она склонилась к пребывающему в беспамятстве ийлуру. Затем скомандовала:
– Вяжи его, Лан-Ар. Как только этот благородный (вне всяких сомнений) ийлур вернется в Эртинойс, я лично допрошу его. Хвала богам, у меня достаточно опыта в этом деле.
«Кто бы сомневался». – Ийлур мрачно усмехнулся и принялся за работу.
Нитар-Лисс тем временем вновь достала карту. Вертела ее, складывала, смотрела на мятущийся огонь сквозь пергамент. Затем досадливо
– Надеюсь, нам не придется топать обратно ни с чем только потому, что твой Ин-Шатур оказался жадиной и не посвятил меня в тайну найденной карты.
Ийлур проверил, достаточно ли надежно стянуты запястья пленника, и приступил к лодыжкам.
– Ин-Шатур мог и сам не знать, что с картой делать, – мягко возразил Лан-Ар.
– Да нет же… знал, пройдоха… и ни с кем не захотел поделиться…
Северянин застонал, приходя в себя. Нитар-Лисс тут же отложила карту и открыла обитый тисненым шелком плоский ящик. Внутри, в мягких гнездышках из алого бархата, ждали своего часа ритуальные ножи из Темного Храма – маленькие и большие, прямые, скривленные, выполненные в форме спирали… Лан-Ар, представив их в деле, от души выругался в темноту.
А жрица мило улыбнулась и взяла один из ножей – самый маленький, странно изогнутый полумесяцем, с заусенцем на острие. На рукояти из черного обсидиана запрыгали алые блики. Свежей кровью заискрилась серебряная вязь браслета.
– Итак, наш многоуважаемый гость…
Лан-Ар, стоя чуть в стороне, наблюдал за ийлуром и чувствовал себя премерзко. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что связанный по рукам и ногам пленник – враг и что допрашивать его должно именно так, как это собиралась проделать Нитар-Лисс, но… Вместе с мыслями о предстоящих пытках появилось ощущение налипшей на руки грязи, которую не смыть до конца дней.
– …надеюсь, тебе известно, почему синхов считают самыми лучшими лекарями, – не переставая улыбаться, сказала Нитар-Лисс.
Страх на мгновение показался в глазах ийлура, но тут же исчез, нырнув в их васильковую глубину.
– Меня учил сам Элхадж, – спокойно продолжила Нитар-Лисс, – учил, сам понимаешь, на приносимых в жертву ийлурах, элеанах и кэльчу. Я могу превосходно врачевать, но так же превосходно могу убивать. Медленно и мучительно. Ты понял?
Ответом был исполненный ледяного презрения плевок. Жрица пожала плечами, задумчиво повертела в руках нож – так, чтобы пленник как следует разглядел замысловатую форму лезвия.
– Как знаешь. Я все равно заставлю тебя говорить… О том, кто тебя послал, зачем и почему именно за нами.
Лан-Ар покосился на северянина: тот лежал, сжав кулаки с побелевшими от напряжения костяшками, крепко зажмурившись. Может быть, не хотел или не мог смотреть, как беспощадное лезвие коснется тела. Или?..
Память. Добрая услужливая память. Сам Лан-Ар никогда не делал ничего подобного, потому что Фэнтар предпочитал не обращать внимания на его призывы. Другие же, счастливчики, ставшие посвященными, жрецами Пресветлого, могли обратиться к Покровителю и испросить крохи божественной силы битв.
– Назад! – крикнул он. – Он призывает!..
Нитар-Лисс успела отпрянуть, точно кошка, метнулась к каменному дереву –
– Беги! – выдохнул он, глядя на замершую в растерянности жрицу. – Беги!..
Ийлур, призвавший силу битв, становился непобедимым в бою. А Нитар-Лисс стояла слишком близко, чтобы успеть обратиться к Темной Матери синхов.
…Лан-Ар падал. Он даже не понял, чем его ударил северянин – то ли кулаком, то ли мечом, нанизав на клинок, но осознать и понять уже не было времени. Ийлур вдруг увидел, как осененный благословением самого Фэнтара пленник на миг обернулся. Может быть, он хотел убедиться, что Лан-Ар на время выбыл из игры. Может быть, хотел посмотреть, как вываливаются на землю внутренности присягнувшего Шейнире. Лан-Ару показалось, что ийлур тогда улыбался; потом мир начал медленно гаснуть, тонуть в жгучей пульсирующей боли. Но северянин потратил лишнее мгновение, задержался перед жалким, трепещущим костерком, и этого застывшего мгновения на пороге вечности хватило.
Лан-Ар продолжал падать. Но вытянул вперед, к северянину, руки. А затем сомкнул пальцы на чем-то твердом – и словно в кошмарном сне успел увидеть, как выбросила вперед раскрытую ладонь жрица Шейниры.
– Эй.
«Я все еще жив?»
– Поднимайся.
«И снова ее голос».
– Не притворяйся. Ты даже не ранен.
«Но что тогда со мной было?»
Лан-Ар ощутил влажные и холодные прикосновения к лицу. Приоткрыл глаза – Нитар-Лисс сидела на корточках и преспокойно изводила запасы воды, обтирая ему лицо. Тут же проснулась жажда.
– На вот, попей, – мягко сказала темная жрица, – здорово ты его… Я бы сама не успела, это точно.
Лан-Ар сел, жмурясь. Похоже, прошло совсем немного времени: над Эртинойсом царила все та же ночь, хрустел, поедая дровишки, костер. И Нитар-Лисс… Спокойная, словно только что закончила молитву Шейнире. Красивая, как в тот, самый первый раз, когда он увидел ее в синем платье с белоснежным воротником.
– Что я сделал? – откашлявшись, виновато спросил Лан-Ар. – Не помню.
– Ты спас жизнь нам обоим.
Губы ийлуры дрогнули, внезапно выдав только что пережитые треволнения.
– Он тебя ударил под сердце, – тут же пояснила она, – а ты, падая, успел схватить красавчика за ногу. В итоге он грохнулся на землю, как тюк шерсти… Ну а потом и я подоспела. Жаль вот только, уже не узнаем, кто его подослал…
– Главное, мы живы, – пробормотал ийлур.
И пожал холодные пальцы Нитар-Лисс.
– Пока что, – уточнила она. – Я помогу тебе подняться.
Лан-Ар встал, опираясь на худые плечи ийлуры. Огляделся. На миг ему померещилось, что каменный сад ожил и глыбы гранита беззастенчиво пялятся на двух чужаков.