Лабиринт тайных книг
Шрифт:
Теперь мне нужно подготовиться. Вспоминаю о Раймоне. Пытаюсь дозвониться ему, чтобы спросить о серпе, полученном от бабушки, но он не отвечает. Думаю, надо будет обратиться за помощью к Даниэль. Завтра она придет сюда, и я все ей расскажу.
Смотрю в небо, на луну невероятной красоты. Кажется, что она упадет сейчас на землю. Закрываю глаза, и луна рассыпается на тысячи мелких осколков блестящих планет. Какие-то люди запрыгивают на осколки луны, они счастливы стать частью вселенной. Я тоже готова к полету, но вдруг открываю глаза. Мне страшно.
Но сейчас я чувствую, что подобралась очень близко к правде. Я не могу больше ждать.
7
9 сентября 2001 года. Париж, кладбище Пер-Лашез
Состояние экстаза
Раймон и Марсель осторожно идут к могиле Кардека. Она одна из самых посещаемых, и люди иногда остаются здесь и ночью для участия в секретных ритуалах. Могила напоминает валуны Стонхенджа.
Друзей поражает луна — огромная, висящая так низко над горизонтом, что кажется, она сейчас нырнет в каверну.
— Это здесь!
Марсель указывает Раймону на растущую рядом омелу. Мелкие ягоды еще не обрели своего привычного белого цвета. Они созревают в ноябре, в том месяце, когда кельтские племена отмечали Самайн — праздник окончания уборки урожая. Во время него друиды, следуя ритуалу, толкли эти ягоды в ступках.
— Знаешь, что именно на этом холме отмечался в свое время Самайн? Друиды шли процессией из сакрального леса, того, где сейчас находится Нотр-Дам. После сбора омелы приносили в жертву быка, обязательно белого. И именно на этом холме Наполеон решил построить кладбище, думаю, что неслучайно.
— Марсель, но для ритуала нам нужны ягоды омелы. Они вместе с другими ингредиентами вызывают состояния экстаза — так описано в Книге Истины.
— Попробуем обойтись листьями, невозможно ждать до ноября. Жаклин уже разговаривала с Даниэль. Они собираются в замок на Луаре, и мы должны быть готовы пойти за ними. Сейчас у нас есть все, что требуется: медальон, серп, омела для приготовления питья. Все, что описано в книге.
— Важно, чтобы они попали в правильное место. У нас совсем нет времени!
— У нас осталось два дня, верно?
— Все должно произойти на заре одиннадцатого сентября. Когда луна будет благосклонна к нам.
Часть седьмая
ВСЕ КНИГИ МИРА
Император Юлиан
360 год. Константинополь
Юлиану нравилось плавать на заре, когда солнце отражалось от моря, окрашивая его в розовый цвет. Он смотрел на город издалека и мог четко различить старую, византийскую часть, разрушенную Лицинием, и новую, еще строящуюся.
Огромный императорский дворец (который так неистово желал возвести дядя Юлиана Константин) и новый порт, в котором корабли греческих торговцев отдыхали, прежде чем отправиться к Трапезунду и заполнить трюмы драгоценными грузами с Востока. Статуя основателя города, развернутая
Обычно Юлиан приезжал сюда верхом из Никомедии и плавал в этой сокрытой от посторонних глаз бухте Золотой Рог, в уголке моря, смотрящем на восток.
Восток… тайна и угроза. Оттуда персы с незапамятных времен грабили Византию и империю. Но оттуда доходили и сказочные легенды, а главное — учения мыслителей, которые Юлиан хотел узнать глубже. С детских лет им владела страсть к знаниям, позже — к книгам по философии, помогавшим понять смысл происходящего. Понять, например, почему его кузен Констанций, принявший христианство, убил своего отца и всю семью, оставив в живых только его, шестилетнего Юлиана, и его старшего брата Галла — очень больного, который, по слухам, должен был скоро умереть.
«Как совместить веру в Христа и убийство?» — спрашивал себя Юлиан. Он воспитывался в арианстве. Христос для него был не Богом, но подобен Богу. Так утверждал Арий, и Юлиан повторял эту догму всякий раз, когда размышлял о вере. Но он знал, что такая точка зрения могла быть смертельно опасной. Как, впрочем, и строго противоположная. Он помнил, что случилось с монахами — последователями учения Афанасия Александрийского, который утверждал, что Христос и Бог единосущны. Монахов убили их же братья-христиане. Старая Византия была разрушена братоубийственной войной между последователями Христа. Константинополь жил при постоянном терроре. Не к тому привело принятие религии, которая должна была основываться на любви.
Любви, которой Юлиан никогда не знал. Его мать Базилина умерла почти сразу после его рождения в 331 году. Отец всегда отсутствовал, будто сам искал смерти. Поэтому вся любовь Юлиана принадлежала местам, в которых он провел детство и юность, — дом в деревне бабушки, города, куда Юлиана перевозили, не спрашивая его согласия: Вифиния, Мацеллум, Пергам, Антиохия и, наконец, Афины. Афины — город, где он хотел бы поселиться навсегда. Но конечно, больше всего на свете он любил море — воду, в которой чувствовал себя как в родной стихии.
Вот и сейчас мощные гребки доставляли необъяснимую радость, освобождали дорогу мыслям. Юлиан плыл в ожидании, когда на востоке поднимется солнце, олицетворяющее его бога.
«Бог, который противопоставляет себя другим культам, не может творить любовь среди людей. Византийский Бог входит в конфликт с богами других народов. Но как решить, кто из них бог настоящий? И где, на чьей стороне истина?» Юлиан был убежден, что истина не может быть установлена раз и навсегда никаким отдельным богом. Он не мог забыть слов Максима, человека, посвятившего его в таинства мира: «Никого нельзя принуждением приобщить к истине. В тот самый момент, когда заставляешь кого-нибудь следовать твоему кредо, отрицаешь саму истину, которая может цвести только на свободе. Свободе искать Бога везде, где можно заметить Его присутствие». Везде.