Лабиринт. Книга 2
Шрифт:
Нет, даже в этом случае он остался бы недоволен.
Мэри оказалась куда великодушнее.
– То, что ты до сих пор со мной разговариваешь, означает, что ты не нашёл там ничего предосудительного.
Мэтт с видимым облегчением засмеялся.
– Ничего предосудительного не нашёл, ты права. Но благодаря этому файлу я понял кое-что важное.
– И что же?
– Что я тебя не заслуживаю.
Теперь засмеялась Мэри.
– В таком случае, ты обязательно мне его покажешь. Может, мне тоже удастся себя в этом убедить.
Ему вдруг стало тяжело дышать.
–
Проговорив её имя, Мэтт замолчал. Он прижимал аппарат к уху так, будто это была сама Мэри. Сосредоточившись на её голосе и смехе, Мэтт впервые задумался о том, как давно не испытывал лёгкости в общении с кем-либо. Ему было легко с ней, хотя ничего лёгкого между ними не происходило. Всё шло как-то рвано, намётками, пунктиром, и он в который раз пожалел, что отпустил девушку от себя. Она была нужна ему прямо сейчас, в эту самую минуту, и Мэтт с удовольствием бы ей об этом сказал, если бы смог. Но единственное, на что он был способен в данную минуту, это повторять её имя.
– Мэри. Мэри.
Она легко выдохнула и с улыбкой произнесла:
– Я знаю, Мэтт. Не надо ничего говорить.
Верно. Не надо ничего говорить. Надо действовать.
– Тебе привезли вещи из гостиницы?
– Да.
– Всё в порядке?
– Да.
– Чем собираешься сегодня заняться?
– Роберт пообещал мне небольшую экскурсию по городу. Опера, Харбор Бридж, Собор Святой Марии.
– Хорошо. Я рад, что ты не будешь скучать.
– Я буду скучать, Мэтт.
Такая простая фраза и так просто сказанная – какой же силой она обладает, когда её вовремя произносят. Она сносит все щиты и преграды, отвергает все доводы – разумные и не очень. Она открывает шлюзы и вскрывает льды. Вовремя сказанные слова помогают решиться, помогают принять правду и сделать последний шаг. Или первый – в зависимости от того, что именно для себя ты ставишь целью.
– Чемоданы не распаковывай. Сегодня после приёма я тебя заберу.
– Что?
– Если бы мог, послал бы за тобой немедленно. Я уже говорил, Мэри, что не совсем свободен в своих действиях. Сегодня у меня ещё несколько важных встреч, и отменить их – значит нарушить принципиальные договорённости.
– Но я вовсе не прошу тебя об этом, милый!
– Назовёшь меня так ещё раз, и я всё пошлю к чертям. – Мэтт постарался не заметить лёгкий смешок, долетевший до него из трубки.
– В таком случае, я не буду рисковать и просто тебя дождусь.
– Да уж, дождись. И скучай по мне.
– И ты тоже.
– Нет, ягодка, не буду. Оказывается, я целых пять лет только и делал, что скучал по тебе.
– Скажешь так ещё раз, и я разрешу тебе послать всё к чертям.
Настала очередь смеяться Мэтту, и с этим лёгким смешком он повесил трубку.
Терять время даром Мэри не любила. Возможно, поэтому к двадцати восьми годам так и не обзавелась телевизором. Зачем стационарный хлам, когда есть телефон и планшет, успешно его заменяющие.
Свой планшет Мэри оставила дома – он нужен был для работы, а вот телефон всегда оставался под рукой. Хороший аппарат с достаточным
Картинные виды, новые звуки, запахи, вкусы не впечатляли, но, боясь прослыть неблагодарной, Мэри преувеличенно внимательно слушала Роберта, добровольно взявшего на себя роль экскурсовода. Мыслями же она была далеко от происходящего.
Невозможно было не думать о том, что сказал Мэтт. Что он всего лишь на расстоянии одного звонка, и Мэри очень сильно хотелось этот звонок совершить, поверить так ли это. Да, они уже созванивались, и пусть фактически звонила она, инициатором их беседы был Мэтт. Сейчас ей снова очень хотелось набрать его номер. Просто чтобы убедиться, что он действительно настолько близко.
Когда желание стало нестерпимым, Мэри затащила Роберта в ближайшую кофейню и, сославшись на крайнюю необходимость, скрылась от него в женском туалете.
В последний момент она заменила звонок сообщением.
"Привет".
Подумав, поставила в конце смайлик. Потом стёрла. Снова поставила. В конце концов, послала без смайлика. Но подумав ещё раз, отправила его следом.
Ответ прилетел незамедлительно.
"Привет".
"Прости, что отвлекаю".
"Не более чем всегда. Как Сидней?"
"Какой Сидней?"
Смайлик. "Я тоже думаю о тебе, ягодка".
"И всё же я не должна была тебя отвлекать". Грустный смайлик.
"Относительно меня ты можешь делать всё, что заблагорассудится. Только не бросай меня больше".
"В терновый куст?"
"И туда тоже. Где ты сейчас?"
"В кафе на пристани. В туалетной кабинке, если быть точной".
"Я бы сказал, что мысленно с тобой, но крайне критично отношусь к общественным уборным". Зелёный блюющий смайлик.
"Эта вполне ничего. Тебе бы понравилось. Пластик, пластик и ещё раз пластик".
"Напомни рассказать о моём вкусе".
Мэтт не стал ближе, но Мэри стало легче. И одновременно страшнее. Она вдруг поняла, что почти не знает мужчину, которого любит. Оказывается, у него совершенно потрясающее чувство юмора. Такое, как ей нравится – с ноткой сарказма, который не унижает, но возвышает. Она понимает его, но не в состоянии ответить, потому что правильно реагировать на шутку – целая наука. Искромётности надо учиться, как и всему остальному в жизни.
Мэри не сомневалась, что Мэтт понял, зачем она позвонила. В чувствах не стыдно признаваться, когда знаешь, что на эти чувства отвечают. Не страшно показаться смешной, неловкой, ненастоящей. Страшно, когда в тебя этой неловкостью тычут. Этот мужчина точно не станет так делать. Но всё равно взрослая женщина Мэри словно вернулась на несколько лет назад и снова топталась в нерешительности на пороге кухни шикарного пентхауса на берегу озера Мичиган.