Лабиринт
Шрифт:
– Как вы думаете, это единственный возможный финал нашей истории? – спросил он.
– Похоже, что от нас уже ничего не зависит, – ответил Борис.
– Да, – соглашаясь с ним, кивнул Вейзель. – Последней битвы не получится. Если бы механики хотели уничтожить нас, они бы легко это сделали. Но они уготовили для нас иную участь… Должно быть, к существованию в виде матрицы, подсоединенной к искусственному телу, можно привыкнуть, но, когда я представляю это, мне становится не по себе.
– Послушайте, доктор, но ведь если матрица представляет собой просто копию
– О том, что прежний его носитель был человек, я делаю предположение только исходя из внешнего сходства корпуса механика с человеческим телом.
– И тем не менее если матрица управляется с механиком, то с этим может справиться и живой человек?
– Чисто теоретически – да. Но для этого потребуется подсоединить сознание человека к контуру чувственных ощущений механика. Что произойдет с человеком после этого, возможно ли будет возвращение его сознания в прежнее тело в недеформированном виде, я судить не берусь.
– Но чисто технически вы смогли бы это осуществить?
– В госпитале имеется бездействующая система для сканирования памяти, в случае необходимости можно было бы попробовать воспользоваться ее внешним контуром.
– Ну так давайте попробуем!
Вейзель посмотрел на Киванова едва ли не с восхищением.
– Мне кажется, что сейчас, когда нам отпущен срок жизни только до завтрашнего утра, не самое подходящее время для научных изысканий.
– К черту науку! – Киванов схватил Вейзеля за руку и потащил за собой к ангару, в котором находился механик. – Если нам удастся оживить механика и управлять им, то можно будет попытаться под его прикрытием вывести людей с базы.
– Безумная идея, – безнадежно покачал головой Вейзель.
– У вас есть другие предложения? Если сегодня мы не попытаемся сами залезть в механика, то завтра окажемся там помимо собственной воли. Вы, кажется, говорили, что вам это не по душе.
– Я не знаю, сможет ли человек без какой-либо специальной подготовки справиться с управлением механика?
– Я попробую.
– Вы хотите сделать это сами?
– А у вас есть другие кандидатуры?
Вейзель, ничего не говоря, только плечами пожал.
– Берг! – окликнул Киванов знакомого солдата.
Увидев Бориса, тот сразу же подбежал к нему.
– Ты сейчас чем-нибудь занят? – спросил Борис.
– По-моему, до утра все свободны, – криво усмехнулся Берг. – Каждый занимается чем хочет или считает нужным.
– Нам нужна твоя помощь, – Киванов положил руку солдату на плечо. – Мы готовим прорыв. Попробуй добраться до фермы и предупредить Кийска, что нам потребуется его поддержка.
– Во время отступления многие из ребят остались в лесу, – сказал Берг. – Возможно, они ушли как раз на ферму. Куда же еще?
– Скажи Кийску, чтобы он не пытался атаковать базу, а ждал начала нашего прорыва. Его задача – увести людей.
– Хорошо, – кивнул Берг.
– И пусть не удивляется, если на нашей стороне окажется механик.
Берг удивленно приподнял бровь, но, не задавая вопросов, снова кивнул.
– Попробуй перелезть через забор за теплицей. Там,
– Не сомневайтесь, – улыбнулся Берг.
Махнув на прощание рукой, он зашагал по парковой дорожке, поправляя на ходу ремень автомата на плече, и вскоре исчез среди сгустившихся теней.
– Может быть, стоит сказать о нашей затее Баслову? – негромко спросил Вейзель.
– Не думаю, – покачал головой Борис. – В этом деле нужен холодный расчет, а у Петера сейчас боевая лихорадка.
Глава 21
Закованный в железо
Готовясь к битве, Баслов приступил к возведению баррикад напротив заблокированных механиками входов на базу. Бессмысленность подобных действий была ясна каждому, кто хотя бы раз ощутил на себе действие используемого пришельцами инфразвукового поля. Тем не менее люди с готовностью принялись за дело – томительное ожидание неминуемой развязки было невыносимо.
Механики только наблюдали за деятельностью людей, не пытаясь вмешаться. Они ждали утра, когда выстроенная дорога соединит их с городом.
В ангаре шла интенсивная работа по переустройству корпуса механика. Чтобы освободить место для человека, из груди механика были удалены несколько блоков, которые по мнению специалистов содержали в себе вспомогательные и дублирующие системы, и сломаны перегородки между ячейками, в которых они размещались. Образовавшуюся камеру, в которую, скорчившись, подтянув колени к груди, с трудом мог втиснуться человек, покрыли изнутри двойным слоем амортизирующего пластика. Сложнее оказалось решить проблему доступа воздуха в камеру. Закрывавшие ее защитные пластины были настолько прочными, что проделать в них отверстия не удавалось ни одним из имевшихся инструментов. В итоге решили просто не подгонять щитки слишком плотно к корпусу, что, конечно, делало механика более уязвимым, но в то же время позволило бы находящемуся в нем человеку дышать.
Находящийся в госпитале Клавдий Колышко уже пришел в сознание и чувствовал себя значительно лучше. Узнав о том, что происходит, он потребовал, чтобы его усадили в кресло-каталку и отвезли в ангар. Теперь все работы шли под его непосредственным наблюдением и руководством. Лицо ученого было бледным и осунувшимся; время от времени, стараясь, чтобы никто этого не заметил, он глотал лекарство. Но ум его, как и прежде, был острым, и ни одна самая незначительная деталь не ускользала от его пристального внимания.
Вейзель примерил на голову Бориса обруч от системы сканирования памяти и подогнал его по размеру. Еще раз проверив крепление датчиков на внешней и внутренней поверхностях обруча, он подсоединил его к гнезду, в котором прежде находилась матрица.
– Готово? – спросил Киванов.
Он заметно нервничал, наблюдая за торопливыми приготовлениями.
– Все, что в наших силах, мы сделали, – ответил Вейзель. – Однако…
– Однако, чем вся эта затея закончится, вы сказать не можете, – закончил фразу Борис.