Лабиринт
Шрифт:
— Какой? — я посмотрел ей в глаза.
— Ты сам знаешь, — улыбка пропала, и ее зрачки чуть расширились, а я понял, что тоже нервничаю. Охренеть. Снова смотрю на дорогу, думая о том, что после следственного позвоню кому-то из своих многочисленных знакомых и оттрахаю. Или шлюху сниму, и тогда по полной, как я люблю. С криками, синяками и болью. Мне это надо. Напряжение в последнее время шкалит слишком.
— Так ты ради тачек всяких и цветов, или великая и светлая первая любовь? — я зарулил с центральной улицы в переулок.
— Великая и светлая, — отрезала
— Замуж не зовет? — съязвил я все еще испытывая желание отобрать у нее сотовый.
— Ты старомодный, Макс. Возраст, видать. Замуж зовут только идиоты или те, кто развлекаться не умеет. — Когда она успела такой наглой стать?
— Возраст? — засмеялся, — Замуж зовут по другим причинам, мелкая, просто именно в твоем возрасте "дурнадцать" этого не понимают. Ценности другие. Ну и, значит, не великая и не светлая.
— А ты в этом много понимаешь?
— Читал где-то, — обжег губы фильтром и вышвырнул в окно окурок.
Дарина наконец-то посмотрела на меня, и я на секунду потерялся. Доли мгновений полной прострации. Слишком глубоко в ее глазах, и я не понимал, что в них. Раньше читал ее взгляд, а сейчас — черта с два. На меня так не смотрели. Никто и никогда. Она была для меня слишком нечитабельной, эта малолетка со взрослым взглядом. То, что я там видел, не могло быть правдой. Я в такую херню не верю.
— Когда позовет, я обязательно тебе расскажу, если все еще будет интересно, Макс, — дерзит, а в зрачках мое отражение подрагивает. Улыбнулась, а у меня появилось стойкое желание свернуть ей шею. Слишком навязчивое. Маленькая сучка, а ведь чувствует, что на эмоции вывела. Я и сам почувствовал, как кровь носится по венам и внутри это паршивое ощущение, и пока не понимаю, что мне это не нравится. Настолько не нравится, что хочется высадить ее из машины, а она на сиденье откинулась, и платье слегка с плеча сползло, смотрю и понимаю, как от желания еще раз почувствовать, как пахнет ее кожа и волосы, скулы свело. Мне ее дико не хватало первые пару месяцев. Сам себе в этом не признавался, а бывало, в той комнате часами у двери стоял и на постель смотрел по ночам. Привык возвращаться и сразу к ней — проверить, спит ли в кровати.
К дому приехали, и я напомнил Карине, что задницу надеру если хоть еще одна подобная выходка будет, а она спросила, надолго ли я к ним.
— Надолго. Так что терпеть придется. Сейчас поеду с отцом твоим разруливать, а потом домой. Спааать. Я из-за вас сутки не спал.
Повернулся к Дарине:
— Поклоннику привет передай и скажи, обидит — кастрирую нахрен. Поняла?
Она кивнула, а когда из машины выходила вдруг за руку схватила.
— Спасибо.
Я взгляд на ее пальцы перевел, а потом снова в глаза посмотрел. Они и раньше были такими влажными и огромными или это меня сейчас куда-то уносит?
— За кастрацию? — криво усмехнулся, а она не улыбалась.
— Нет, за Карину, — а потом вдруг подошла вплотную и тихо прибавила, — а в мою личную жизнь не лезь. Ты для меня никто.
— Да я и не стремлюсь стать кем-то, —
— А ты и не умеешь кем-то быть. Зачем тебе кто-то, кроме самого себя-любимого?
Мы замолчали, она в глаза смотрит. Нагло. Не отводит взгляд. И я все же не выдержал — помаду пальцами размазал по ее губам, вытирая, а она и слова не сказала. Разозлился. Вытер уже ладонью.
— Не идет тебе, — прорычал, не отрывая взгляда от ее глаз. — Не играй со змеей в "кто кого пересмотрит", девочка. Ты меня совсем не знаешь.
— Ты не дал себя узнать, — она разжала пальцы, и теперь уже я перехватил ее запястье.
— Меньше знаешь — дольше радуешься жизни, мелкая. Много знать опасно для здоровья, — зажал пальцем пульс, чувствуя, как он участился, — психического здоровья маленьких наивных девочек.
— Ты меня недооцениваешь или льстишь себе, — выдернула руку.
— Дашка. Ну что вы там застряли?
Нет, девочка. Я оценил. А для тебя было бы лучше, чтоб я вообще тебя никак не оценивал. Она пошла к дому, а я проследил взглядом за плавной походкой, покачивающимися бедрами и темными волосами, опускающимися ниже поясницы. Девочка выросла, и девочка меня нервировала. Я больше не могу думать о ней, как о ребенке. Она далеко не ребенок и демонстративно вызывающе дала мне это сегодня понять. Только если я позволю себе начать этот раунд — она не выиграет, а мне эта победа удовольствия не принесет. Зверь, который живет внутри меня и привык к особым развлечениям с добычей, не пощадит ни ее, ни меня. А мне не хотелось ломать и заводить за ту черту, где я сам переставал чувствовать себя человеком. Где я себя боялся.
ГЛАВА 7. Андрей
Когда дверь кабинета для допросов отворилась и через порог переступил Макс, я не знаю, какая часть моего лица отреагировала первой — взметнувшаяся вверх бровь или губы, изогнувшиеся в ухмылке. Я догадался, кому обязан такому повороту событий, в который раз убеждаясь, насколько важной является "правильная" сеть контактов. Макс медленно осмотрел Настю с головы до ног и, наткнувшись на ее твердый прямой взгляд, прервал свой визуальный осмотр, переключаясь на меня:
— Братец, это что за незапланированный отпуск? От дел косим, да?
— А как же… Никакой мобильной связи, интернета — только тишина, покой и запах Родины…
Настя, понимая, что нам нужно время для разговора, вышла из помещения, и, пообещав вскоре вернуться, прикрыла за собой дверь.
— Вижу я, как ты отечеству служишь, — кивнул в сторону закрывающейся двери и подмигнул.
— Да я вообще патриот, Макс. Удивлен?
Он приблизился вплотную и мы крепко обнялись — так уж повелось, что встречались мы, в основном, во время очередной дряни, через которую нас настойчиво протаскивала жизнь, стремясь уткнуть носом в грязь и поставить на колени. Слишком уж не нравился ей наш тандем, — а может, наоборот, пробуждал нездоровый азарт — сломать, уничтожить, разрушить. Ведь сильный противник всегда интереснее…