Лабиринты ангелов
Шрифт:
По мере приближения к загадочному месту свет становился всё ярче. До Алекса всё отчётливей начало доноситься множество голосов, сливающихся в единый шум. Тот самый гул, от которого волосы вставали дыбом, а тело цепенело от ужаса. Пронзительные крики, душераздирающий плач, мучительные стоны давали понять о приближении к новому месту страданий грешников. Что на этот раз? Алекс внутренне сжался, настраиваясь на очередной кошмар.
Подойдя поближе, он увидел перед собой десятки высоких каменных стен. Они стояли к нему торцом, в метрах десяти друг от друга, а своей высотой уходили в серую бесконечность. К стенам ровными рядами
Напротив каждого человека висел в воздухе небольшой экран, похожий на самый обычный монитор. Экран возникал из ниоткуда и исчезал в никуда. Когда он появлялся, на нём воспроизводился совсем короткий фильм. На кадрах проплывали моменты жизни этого человека, в которых он совершал… самоубийство.
Забыв обо всём, Алекс, как заворожённый, смотрел на последние мгновения жизни людей. Сцены воспринимались ужасно: одни бросались под колёса поезда, другие прыгали с крыш домов, кто-то лез в петлю или резал вены, многие пускали себе пулю в голову. Как только на экране человек совершал суицид, экран исчезал. Из отверстия под ногами связанного грешника вырывался огонь, который начинал поглощать свою жертву.
В последние секунды короткого фильма каждый из них кричал только одно – протяжное и леденящее кровь слово «Не-е-е-ет!». Своим громким криком люди будто бы пытались предупредить себя – ещё живого – о последствиях трагического поступка. Им казалось, чем громче они кричат, тем выше шанс, что они услышат себя ещё людьми на земле и не решатся на этот роковой шаг. Но все эти попытки иллюзорного спасения были не более чем приступом собственной беспомощности и глубокого отчаяния.
В каждом слове ощущалась чувство полной безысходности, адской боли и осознание своей главной ошибки земной жизни. Самоубийство стало не решением проблем, а только началом, и исправить или вернуть всё назад было совершенно невозможно. В глазах этих мучеников читалась мольба о спасении и надежда на избавление от этого кошмара. Они были согласны вернуться на землю и прожить в теле человека с самой несчастливой судьбой, в полной нищете и страшных болезнях, лишь бы только выбраться отсюда. Однако такого шанса они не имели. В аду нет надежды. Абсолютно. И никогда не появится. И души знали об этом. От этого их страдания усугублялись многократно.
Огонь пожирал сначала ноги, бёдра, грудь, руки, а потом охватывал и голову. Мученик оставался в сознании до последнего, испытывая неописуемую боль сгорающего живьём человека. В конце от жертвы оставался лишь обугленный скелет. Дальше происходило то же, что и с людьми из огненного озера после их полного сгорания – восстановление тела. Словно по мановению волшебной палочки кости скелета обрастали мышцами и сухожилиями, вены и артерии паутиной обволакивали формировавшиеся внутренние органы. Сердце начинало биться и толкать кровь, лёгкие – вбирать воздух и насыщать организм кислородом. Создавалась каждая клеточка, каждый волос, завершая тем самым вид живого человека, связанного по рукам и ногам цепями. А дальше всё начиналось заново: экран, последние секунды жизни и пожирающий огонь…
Высоко на стенах висели горящие буквы, образующие слово «SUICIDIUM».
Глядя на ужасное зрелище, Алекс вспомнил свои мысли о самоубийстве. Перед глазами пролетали самые сложные периоды его жизни. Все неурядицы,
Где-то глубоко на подсознании Алекс понимал, что все эти души находятся здесь по своей вине. Это их решение, их поступок, и неважно, чем он был вызван при земной жизни. Греховной слабости нет оправдания. Каждый отвечает за свои деяния, в том числе и за деяния по отношению к себе. И теперь все они несут наказание, о котором постоянно предупреждает церковь.
Эти мысли появились неслучайно. Психика выдавала защитную реакцию, ограждая себя от чрезмерного перенапряжения, излишнего сочувствия и сострадания.
На одной стене свободные места заполнялись новыми душами – людьми, совершившими суицид только что. Из чёрных туч они падали вниз, притягиваясь и связываясь цепями невидимыми силами. Находясь в растерянности, они машинально пытались освободиться от пут: извивались телом, дёргали руками, пытались разорвать железные оковы, но всё было тщетно. Никто из них ещё до конца не понимал, где он находится и что с ним происходит. Вернее – что будет происходить. Для них муки ещё не начались.
Многим поначалу казалось, что всё это лишь наваждение, разыгравшееся воображение, дурной сон. Стоит только проснуться, и они вновь окажутся у себя дома в тёплой постели. Но странный сон никого не отпускал. Растерянность на лицах уже скоро сменялась гримасой ужаса от ощущения реальности происходящего. Сквозь полумрак на противоположной стене они видели других людей, которых пожирал адский огонь. Их неистовые крики наводили такой страх, что многие с ужасом начинали догадываться, что происходит и что их ожидает. Одни начинали призывать Бога и просить прощения. Другие – читать молитвы в надежде на спасение. Но помощь не приходила. Вместо этого перед ними появлялся чёрный экран с коротким фильмом…
Каким-то шестым чувством Алекс ощутил тонкую связь с этим местом, как, впрочем, и со всем, что тут происходит.
Элика… От догадки спина покрылась мурашками, а по позвоночнику поднимался тот самый жуткий холодок. Боже мой! Она же одна из них!
Алекс закрыл лицо ладонью, едва сдерживая эмоции. «Нет, только не это, не может быть…» Он почувствовал, как на него снова начала давить неподъёмная тяжесть его поступка, ставшая причиной ухода Элики из жизни. Душа тягостно заныла, сознание противилось принимать то, о чём он подумал. Алекс был готов на что угодно, даже встать на место любого здесь грешника, лишь бы только знать – Элики это не касается.
Но нет. Он здесь. В аду. На месте мучений самоубийц. Отрицать окружающую реальность было глупо. И находится здесь отнюдь не случайно. Иначе всё происходящее с ним не имело бы смысла. По-другому представить ситуацию логически не получалось. Значит, этот случай даёт не что иное, как шанс на встречу с Эликой. Пусть даже в этом проклятом подземелье. И он должен разыскать её. Просто обязан.
Конец ознакомительного фрагмента.