Лабиринты безумия
Шрифт:
Ликвидация старого общества – это не только ликвидация его структур, социальных и производственных отношений, обычаев и уклада жизни. Это прежде всего ликвидация людей, живших в этом обществе. Если мы хотим построить новое общество, мы должны физически уничтожить тех, кто помнит старое общество. Основной причиной поражения Французской революции Ильич считал «остановку гильотины». Как только гильотина остановилась, утверждал он, революция погибла.
Мы учли ошибки прошлого, продолжал вождь, прохаживаясь по кабинету мимо бледного Берии, сидевшего за столом для заседаний, все чуждые нашему обществу классы должны быть и будут уничтожены. Поэтому
Когда Берия вернулся домой, жена Нина и сын Серго заметили его бледность и дрожащие руки. Взглянув в наполненные ужасом глаза жены, Берия сказал: «Наверное, меня скоро снимут с должности». Порой даже ему было трудно органически вписаться в глобальные планы товарища Сталина.
10 января 1941 года звонок из Вашингтона известил Черчилля, что в Лондон прибывает личный посланник президента США Гарри Гопкинс. О миссии Гопкинса знала вся Америка, а следовательно – весь мир. Накануне на пресс-конференции журналисты буквально вцепились в Рузвельта, пытаясь выведать причину поездки Гопкинса. Газеты опубликовали следующую стенограмму:
«Вопрос: Едет ли г-н Гопкинс с какой-либо особой миссией, г-н президент?
Ответ: Отнюдь нет.
Вопрос: Присвоен ли ему какой-нибудь ранг?
Президент: О, нет.
Вопрос: Г-н президент, можно ли определенно сказать, что г-н Гопкинс не будет назначен новым послом?
Президент: Как вы знаете, Гарри не обладает нужным здоровьем для этой работы…
Вопрос: Будет ли кто-либо сопровождать г-на Гопкинса?
Президент: Нет, и он не будет располагать никакими полномочиями.
Вопрос: Но ему будет дано какое-либо определенное поручение?
Президент: Нет. Вам не удастся выудить ничего интересного. (Общий смех.)
Когда Черчиллю сообщили, что Гарри Гопкинс собирается его посетить, премьер недоуменно спросил: «Кто это?» Когда же парламентский секретарь премьера Брендан Бракен разъяснил Черчиллю кто такой Гопкинс, премьер тут же приказал «расстелить перед ним все красные ковры, уцелевшие от бомбежек».
Хотя президент и пытался уверить общественность, что Гопкинс не имеет никаких поручений, он вручил перед отъездом своему другу нечто вроде рекомендательного письма следующего содержания: «Питая к вам особое доверие и полагаясь на вас, прошу как можно скорее выехать в Великобританию, чтобы действовать там в качестве моего личного представителя. Прошу вас также сделать аналогичное сообщение Его Величеству королю Георгу VI.
Естественно, что вы сообщите нашему правительству все, что привлечет ваше внимание в процессе выполнения вашей миссии и что, с вашей точки зрения, послужит важнейшим интересам Соединенных Штатов.
Желая вам всего наилучшего для успеха вашей миссии, остаюсь искренне преданный вам Франклин Д. Рузвельт».
Но самое главное сообщение Гопкинс должен был передать устно. Встретившись с Черчиллем и с чисто американской непосредственностью прервав протокольную часть, он наклонился к премьеру и тихо, но внятно сказал: «Президент твердо решил, что мы должны выиграть войну вместе. Пусть на этот счет у вас не будет никаких сомнений. Он послал меня сюда, чтобы сообщить вам, что он будет поддерживать вас любой
Глава 13. Игра втемную
Немецкая печать нервно реагировала на визит Гопкинса в Лондон. Газеты писали, что Гопкинс приехал, чтобы «обменять остатки Британской империи на очередную партию ржавого американского металлолома и виде эсминцев времен Первой мировой войны».
На Германию продолжали дождем сыпаться английские листовки, предрекая Германии скорый конец и предлагая свергнуть Гитлера и сдаться пока не поздно.
Немецкие листовки, также обильно сбрасываемые над Англией, предрекали скорый конец Британской империи и ее «жадной и хищной метрополии», когда немецкие войска, как только установится погода, высадятся на островах.
В личном кинозале Гитлера демонстрировалась кинохроника удара Люфтваффе по соединению английского флота в Средиземном море, ловко смонтированная из английских и немецких материалов.
Пикирующие бомбардировщики «Ю-87» – «Штукас» – с воем и ревом атаковали новейший английский авианосец «Илластриэс», ведущий конвой транспортов на Мальту и в Пирей. Объятый пламенем авианосец, закрытый водяными столбами близких разрывов авиабомб, действительно кажется обреченным. Бодрый и торжественный голос диктора объявляет о его потоплении. Еще одна великая победа Люфтваффе! В этот же день, 10 января, добавляет диктор, в другом сражении был потоплен еще один английский авианосец «Арк-Ройял». Пришел конец господству англичан на море.
Гитлер разрешил использовать эти кадры в еженедельном киножурнале «Ди Вохе Рундшау». Народ изголодался уже по каким-нибудь громким боевым эпизодам, доказывающим непобедимость немецкого оружия. Но на душе у фюрера было не очень весело. Он-то знал, что ни один из английских авианосцев потоплен не был. «Илластриэс», хотя и получил несколько прямых попаданий авиабомб, благополучно добрался до Мальты, а «Арк-Ройял», как выяснила разведка, вообще не был атакован. Зато за три дня действий над Средиземным морем 10-й авиакорпус потерял 27 машин. Большая часть пилотов попала в плен к англичанам.
17 января советский посол Деканозов явился в германское министерство иностранных дел и вручил меморандум следующего содержания: «По имеющимся сведениям, в Румынии находится большое количество германских войск, которые в настоящий момент готовятся вступить в Болгарию, имея своей конечной целью оккупацию Болгарии, Греции и проливов…
Ввиду всего этого Советское правительство считает своим долгом предупредить, что оно будет рассматривать появление каких бы то ни было иностранных вооруженных сил на территории Болгарии и Проливов как нарушение интересов безопасности СССР. Советское правительство не может безразлично отнестись к событиям, которые угрожают безопасности СССР».
Принявший Деканозова Вайцзекер, выслушав меморандум, спросил, с какой серьезностью он должен реагировать на столь грозные заявления Москвы?
С полной серьезностью, заявил Деканозов.
22 января Вайцзекер принял Деканозова и устно сообщил советскому послу ответ на его заявление от 17 января, а затем вручил ему и текст, составленный в форме меморандума.
«Мы уверены, заявил он, что наши планы служат интересам СССР, который, без сомнения, также против получения Англией плацдарма в этих районах».