Лабиринты души

Гнездилов Андрей Владимирович

Он стал отшельником, проплавал много лет, — пока однажды его не нашло послание королевы, извещавшее о войне. Долг призывал его защищать родину, и Бельгэм, вооружившись, двинулся к берегам Англии.

Первый бой стал для него последним. Команда покинула корабль, а капитан остался на тонущем судне, радуясь, что в последние минуты остался один. Луна пришла за ним, и вслед за ней явилась ведьма.

— Бельгэм! Ты достоин любви, достоин той ночи, когда мы встретились. Теперь я пришла, чтобы подарить тебе последнее одиночество, — сказала его возлюбленная.

Капитан протянул к ней руки:

— Спой, спой ту песню!

И Блонделен запела, и песня понесла его не в небо, нет, но в пустынную даль моря…

Капитан

Мигель де Торрес отшатнулся от хозяйки «Соленого пуделя», когда она остановила на нем свой насмешливый взор. Безумие, от которого он бежал в море, бросив родовой замок с обширными угодьями и многочисленными вассалами, настигло его. Мог ли он хоть на мгновение предположить, что ожидает его, когда увидел в таборе цыган прекрасную Инес. Ее белая кожа, золотые волосы разительно отличались от окружавших ее смуглых бродяг. Со стороны казалось, что они все тайно служат ей. Польстившись на золото, цыгане продали Инес щедрому сеньору и, напоив каким-то зельем, ночью доставили ее в замок де Торреса. Очнувшись, Инес не дала волю слезам, как поступила бы на ее месте другая, а принялась молча ожидать своей участи. Смущенный ее самообладанием, барон хотел было расспросить ее, как она попала в табор, но не добился ответа. Тогда, опьяненный ее красотой, он предложил ей руку и сердце. Инес рассмеялась ему в лицо. Ни угрозы, ни посулы, ни униженные мольбы, ни пылкие признания не действовали на красавицу.

Дни проходили за днями, и роскошные покои за железной дверью, куда он временно поместил свою пленницу, сделались ее постоянным жилищем. Так он приобрел сокровище, которым не мог владеть, но которое владело им самим. Башню, где находилась Инес, барон прозвал башней Любви, но она превратилась для него в место пыток. Торрес не мог отпустить красавицу, чувствуя, что она слишком глубоко проникла в его сердце, и надеясь, что когда-нибудь она ответит на его любовь.

И вот случилось, что как-то на балу у своего сюзерена герцога Аркоса он встретил даму под густой вуалью, которая очаровала его. Так странно — он танцевал с ней всего один танец при потушенных свечах и не смог даже разглядеть ее лица, но сердцу его стало тесно в груди. Незнакомка взволновала не его одного, особенно после того, как по просьбе герцога спела, аккомпанируя себе на гитаре. Ее пунцовая мантилья притягивала к себе взоры знатных идальго, и все они жаждали, как и Торрес, увидеть лицо женщины. Никто не сомневался, что она красавица.

Барон следовал за ней по пятам. Наконец в саду, настигнув незнакомку, он бросился перед ней на колени и произнес слова любви. Она склонилась над ним и пристально взглянула в его глаза.

— Вы любите меня? И готовы поклясться, что больше никого, одну меня?

Кровь прихлынула к лицу Торреса, когда он вспомнил Инес, и он опустил голову.

Незнакомка исчезла. Внезапно дикая мысль пронзила барона, ему показалось, что под вуалью скрывалась его пленница. Вскочив на лошадь, он помчался к дому. Вот железная дверь. Мигель сорвал с шеи ключ и повернул его в замке. Инес сидела перед зеркалом, и на плечах ее трепетала пунцовая мантилья. Он хотел уличить ее — но опомнился. То красные отблески из камина падали на фигуру женщины. Вот она встала — и они тотчас исчезли.

Прошло немного времени, и снова на барона нашло затмение. Он поехал на охоту с герцогом. Среди блестящего общества выделялась одна молодая дама. Ее совершенное искусство наездницы вызывало всеобщие восторги. Лошадь буквально слушалась ее мысли, и это единство вызывало представление о племени кентавров. И опять Торрес не мог разглядеть лица охотницы — длинные золотистые волосы скрывали его от любопытных взоров. В пылу охоты барон оказался в стороне от места, где шла травля. Он выехал на небольшую поляну и вдруг увидел герцога, пытающегося обнять даму, поразившую

его воображение. Барон не помнил, как оказался на земле со шпагой в руке; Аркос с усмешкой выхватил свою. Торрес знал, что в искусстве фехтования герцогу нет равных. Однако случилось неожиданное. Дама словно управляла их поединком, притягивая к себе взгляды Аркоса. Одно мгновение — герцог поскользнулся и упал. Барон мог поклясться, что его шпага не коснулась противника, но на груди герцога расплывалось кровавое пятно. Женщина легко вскочила в седло, Торрес последовал ее примеру. Спустились сумерки. Всадники ехали рядом. Барон почувствовал на своей руке прикосновение горячей ладони таинственной дамы. Чувства нахлынули на него с яростью раненого зверя, и он стал клясться в любви. Женщина странно рассмеялась и спросила, одна ли она царит в сердце барона. Ее слова, смех, волосы так напомнили Инесс… Торрес хотел схватить женщину и заглянуть ей в лицо, но она ускользнула. Барон чуть не загнал своего коня, пытаясь поймать охотницу… Что за наваждение: когда он вернулся в замок, Инес по-прежнему была в своей башне.

Меж тем быстро разнеслась молва, что герцог погиб на охоте, но перед смертью назвал своим убийцей незнакомую сеньору. Оказалось, ее успели схватить и готовят к суду и казни. Барон не знал, что думать. Опять ему попался тот табор цыган, что продали Инес. Он дал им золото и вооружил, и под его предводительством они направились к тюрьме, где заключалась преступница.

Безумие охватило барона, когда ему показалось, что среди мрака он приближается к собственному замку. Дверь в камеру открылась тем самым ключом, которым отпиралась башня Инес.

Опять он оказался вдвоем с незнакомкой. Они ехали по краю обрыва, и для Торреса не оставалось сомнений, что рядом с ним Инес. Словно прочтя его мысли, она рассмеялась:

— Когда же ты поклянешься, что любишь меня одну?

Барон взмахнул плетью и стегнул лошадь своей спутницы. Она ехала по самому краю и, не успев вскрикнуть, вместе с испуганным животным рухнула в бездну.

Торрес вернулся в замок. Не входя в башню, он заглянул в замочную скважину. Инес с улыбкой сидела перед зеркалом.

Безумный барон своими руками поджег замок и бежал, из него. Не находя покоя на суше, он решил довериться морю и стал капитаном. Его не пугали жестокие схватки, и единственное, чего он боялся, это пожар. Никто не мог сказать, как его судно, еще не вступив в бой, загорелось. Тщетно команда боролась с огнем. Капитан, недвижный, смотрел на пламя, пока взрыв пороховой камеры не поднял корабль на воздух.

— Скажи, Инес, ты подожгла мой корабль? — вопросил де Торрес, сжимая руки Блонделен.

Хозяйка таверны вскинула голову. Старость, как ветхая одежда, упала с нее. Красавица с золотыми волосами молча глядела на капитана.

— Не надо ничего говорить, — закричал несчастный барон, не вынеся блеска ее глаз. — Но я клянусь тебе — ты одна в моем сердце. Я люблю тебя, кто бы ты ни была!

Блонделен повернулась к капитану Инчи Глэду, который задумчиво смотрел в огонь камина, и тихо коснулась его руки.

— Очнитесь, добрый сэр. Вам пора вспомнить свою любовь.

Он улыбнулся.

— Я не знаю, что мне вспоминать и чем я могу быть обязан вам. Моя история во мне самом. С детских лет я был неудачником, и это постоянство невезения заставило меня отвернуться от мира. Я понял, что единственный, кто меня может утешить, — я сам.

Когда я почувствовал, что сердце мое проснулось для любви, я не стал искать ее среди людей. В Венеции, городе искусств, я посетил многих художников и наконец нашел портрет дамы, восхитивший меня. «Вот моя возлюбленная!» — сказал я себе и приобрел картину. Часами я разглядывал лицо своей избранницы и засыпал, ощущая ее взгляд на себе. Уходя, я прощался с портретом и знал, что он ждет меня.