Лабиринты Гипербореи
Шрифт:
– Чего ждёшь, иди!
Закир перепрыгнул верёвку, ограждающую поле, побежал к глашатаю. Среди зрителей раздались негодующие крики и свист. Тимур спросил:
– О чём они?
– Не нравится, что атаманец, вот и дерут глотку, - Семён довольно ухмыльнулся, - только поздно. Любой может выйти!
Славка удивился. Он-то думал, что спортсменов отбирают заранее, и те вроде как сборными командами выступают. 'Оказывается, одиночка тоже имеет шанс? Вот это демократия!'
Закир занял место на рубеже, получил копьё и несколько раз примерился. Шум и крики среди
– Заткнитесь, сидни ленивые!
– И пояснил мальчишкам.
– Требуют, чтобы он разделся по пояс, как все.
Глашатай подошёл к Закиру, указал на скандирующую толпу. Воин пожал плечами, стащил с себя недавно купленную рубаху. Под ярким солнцем его незагорелое тело выглядело бледным, а тёмно-коричневые лицо и шея отчётливо выделялись, как и руки. Славка засмотрелся - жилистое тело атаманца украшали шрамы. Один, длинный и красный, тянулся наискось, перечеркивая спину кривой полосой.
Глашатай махнул рукой, копья взлетели в воздух. Толпа перестала скандировать, засвистела. И смолкла, с разочарованным возгласом - копьё Закира попало точно в центр мишени. Претенденты отсеивались с каждым кругом, а в финале вместе с атаманцем на рубеж вышел пузатый крепыш. Первый бросок не выявил победителя. Мишени отнесли дальше, но глазомер у поединщиков и тут оказался равный. Тогда им вручили пять копий, выставили пять чучел, свитых из лозы.
Толпа принялась скандировать имя крепыша. Четырьмя копьями тот поразил новые мишени, а последнее пролетело мимо и вонзилось в землю. Закир ухмыльнулся, помахал толпе рукой - так взорвалась свистом и улюлюканьем. Тем временем атаманец неспешно проделал странную манипуляцию. Он взял копьё широко расставленными в стороны руками, затем повернул ладони ребром и медленно свёл вместе. Зрители затихли. Копьё сохранило баланс, слегка покачиваясь на двух указательных пальцах.
– Центр тяжести ищет, - догадался Тимур.
Атаманец метнул копьё, попал в чучело. Зрители опять недовольно взвыли. Закир хладнокровно повторил 'взвешивание', метнул копьё. Толпа вопила, предрекала промах. Но атаманец поразил все цели.
Разочарованный вой толпы все-таки сменился аплодисментами, одобрительными криками и свистом, когда победителя увенчали лавровым венком, набросили красный пояс на плечо, вручили небольшой серебряный кубок.
– Надо отметить, - предложил Закир, приняв поздравления друга и мальчишек.
Доверив кубок Тимуру, венок - Славке, а новым поясом перехватив рубаху, он повёл компанию в нижний город.
– Там вполне приличная и недорогая таверна. Посидим до вечера, пока прохладнее станет...
– Нам нельзя отсюда уходить, - возразил Славка, помня строжайшие указания Олена, но Закир подначил:
– Что ты, как баба! Ни разу вина не пил? Ну, как хочешь...
Тимур решительно шагал рядом с новыми друзьями, не оборачиваясь на призывы друга. Отпустить его одного? Как можно! И Славка догнал компанию.
Глава двадцать девятая
О вреде ночных прогулок
Таверна снаружи смотрелась,
– Зря мы сюда пошли, - заметил он Тимуру.
– Ладно тебе. Посидим немного и слиняем. Дай поговорить с земляками, а то я скоро, как Му-Му стану.
Атаманцы выбрали место в дальнем углу, где не было окон. Низкорослый хозяин подошёл вместе с молодым помощником. Парнишка протирал стол, зажигал толстую свечу и расставлял кружки, а хозяин рассматривал кубок и торговался с Закиром. Они быстро договорились, на столе появилось вино в объёмистом кувшине, жареная рыба, отварное мясо и зелень.
Мальчишки подняли кружки, чокнулись с победителем. Славка отважно пригубил и сморщился:
– Фу, гадость! Как это может нравиться?
– он отставил кружку.
– Не буду. Сок бы какой... Официант, или как вас там? Подойдите, пожалуйста!
Тимур проглотил терпкую кислую жидкость, но на второй глоток его не хватило - тоже отказался. Семён ухмыльнулся:
– Нам больше достанется, - и взревел, подзывая парнишку-подавалу.
– Эй, пуэр, сервиторо! Фрукты есть? Направь сок хлопцам. Швидко!
Как давили сок, Славка и Тимур догадываться не стали, чтобы аппетит не портить, но две кружки густого и вкусного напитка получили, и довольно скоро. Оба как раз успели съесть по куску мяса, политого густым луково-чесночным соусом. Атаманцы за это время ополовинили кувшин с вином, немного захмелели, стали говорить громче, бахвалиться своей подготовкой:
– Мы не так себе, а пластуны, - стучал по столу Семён, переходя на ордынский язык, - ти розумиєш, що таке звичайний козак? Що? Вирно, відчайдушний рубака. А пластун - він набагато страшніше та суворіші!
– Погодите, - опешил Славка, - казак? Вы же сказали, что атаманцы!
– Ну да, сказал, - не понял вопроса Семён, - а что не так? Козак - он везде козак, что в Орде, что в Отамании.
Тем временем Закир уговаривал Тимура:
– Что тебе в храме? Адам, сенин адин, - звучал атаманский язык, - имя твоё уже аскер, то есть, воин! Пошли с нами, мир увидишь, славу завоюешь...
Несколько мужчин, чьи лица показались Славке слишком разбойными, присмирели. А затем потихоньку исчезли. Сидеть в пустой таверне и слушать захмелевших казаков Быстрову-младшему надоело. Да и совесть начинала заедать - темнеет, Олен скоро волноваться начнёт, где они. Когда Семён заказал третий кувшин вина, Тимур получил от друга пинок под столом и сообразил:
– Нам пора, Закир. Не, мы обещали ночевать дома, - настоял он и протянул руку для прощания.
'Чего это Тимку перекосило?' - не понял Славка, принимая рукопожатие атаманца, но и сам едва удержал крик. В тиски он ладонь никогда не зажимал, но сравнение прочувствовал в полной мере - жесткая лапища едва не сломала кости.