Лабиринты наших желаний
Шрифт:
— Я хочу извиниться перед тобой, Ксения. За своего шофёра. И заодно за себя, что не предвидел подобное развитие событий.
— Как вы могли его предвидеть? — непроизвольно вырвалось у Ксюши, и она даже рассердилась на себя — не надо с ним разговаривать! Увлечёт же беседой сейчас так, что она о своём решении напрочь забудет.
— Очень просто, девочка. Бориса и Люсю брала на работу Вероника почти пятнадцать лет назад. Они её обожали, боготворили даже. Борис был всегда в первую очередь её шофёром, не моим. И когда она умерла, они страшно переживали. Я не учёл, Ксения…
Ксюша изо всех сил сжала зубы, чтобы не растаять. Игорь говорил так серьёзно, чётко, понимающе и… искренне. Но сдаваться она не собиралась.
— Прощаю. Если это всё… пожалуйста, уходите.
Он нахмурился, и Ксюша не успела опомниться, как мужчина сделал шаг вперёд и положил ладони ей на плечи.
— Ксения… зачем ты так? Это же просто ошибка. Зачем ты наказываешь нас обоих?
— Я не наказываю! — Ксюша дёрнулась, но добилась только того, что Игорь крепче прижал её к себе, опустив руки уже на талию. — Пустите!
— Нет. Объясни мне, в чём дело.
— В том, что так будет всегда! — прошипела она, поднимая голову. — Всегда найдётся кто-нибудь умный, кто будет считать меня шлюхой, которая спит с вами за деньги! Вы думаете, это очень приятно?!
— Нет, не очень, — покачал головой Игорь. — Но это не смертельно, Ксения. Ты же видела мои интервью. Под любым из них куча оскорбительных комментариев. И что, я должен в связи с этим посыпать голову пеплом и уйти в закат?
— Эти комментарии — от незнакомых людей! А на меня косо будут смотреть ваши друзья, коллеги, родственники. Шофёр — это только начало! А потом что? Презрительные взгляды, оскорбительные словечки, понимающие усмешки. А когда я вам надоем, вы меня кому-нибудь отдадите, как переходящий приз?
Игорь вдруг настолько сильно сжал руки на её талии, что Ксюша вскрикнула от боли.
— Ты что несёшь, девочка? — рявкнул он, наклоняясь. — Какой ещё приз? Ты за кого меня принимаешь?!
— За обыкновенного властного мудака! — крикнула Ксюша и даже в тусклом свете ночника заметила, что Игорь потемнел лицом.
А в следующую секунду её будто смерч подхватил. Прижал к стене и прохрипел, почти касаясь губ:
— Властные мудаки делают так. — Игорь развязал пояс Ксюшиного халата и распахнул его. — Или так. — Горячие ладони легли на грудь, сжимая соски. — Разве я так делал, Ксения?!
— Сейчас… делаете… — выдохнула она, начиная дрожать. Но не от страха — страшно почему-то не было. И не от холода, хотя халат был развязан, и по чуть влажной после душа коже бегали мурашки.
Нет. От возбуждения. Оно вспыхнуло в Ксюше, коснувшись жаром и низа живота, и напрягшихся сосков, и даже губ.
Губ, которыми она неожиданно сама прижалась к Игорю, осыпая поцелуями его лицо. Он простонал что-то невнятное, захватывая её губы своими и одновременно с этим окончательно сбрасывая халат.
— Девочка… — хриплый, страстный шёпот, и затруднённое дыхание, и руки, которые постоянно перемещались по её телу, то лаская
Ксюша перестала дышать, когда Игорь мимолётно коснулся кончиками пальцев чувствительной точки между её ног, а потом стал трогать ноющее от желания местечко целой ладонью, двигая рукой туда и обратно. И с каждым движением Ксюша вздрагивала или всхлипывала, стараясь сильнее вжаться в его тело.
Она не помнила, в какой момент они упали на пол, прямо на ковёр посреди коридора, и Игорь лихорадочно загремел ремнём. Только вскрикнула от резкого и нетерпеливого вторжения, сама подаваясь вперёд, навстречу, и выгибаясь, подставляя под его жаждущие ладони свою грудь.
Никаких мыслей не было — только ощущения. Невыносимого, немыслимого наслаждения, особую остроту которому придавал жёсткий ворс ковра, впивающийся Ксюше в спину. Обжигающих рук, оглаживающих её тело. Требовательных губ, что продолжали целовать её почти всё время, пока длилась эта безумная гонка.
Она почти забыла, каково это. А может, она и не знала? Наверное, да. И это был её настоящий первый раз, заполненный всем тем, чем должен быть заполнен первый раз — пылкостью и страстью, нетерпеливостью и жадностью. И горячими телами, мужским и женским, одно из которых принимало, а другое отдавало. Всё, без остатка.
Кажется, она кричала. И плакала, повторяя «ещё, ещё, ещё». И Игорь, кажется, тоже что-то шептал, двигаясь в ней, словно одержимый. А потом, когда по телу Ксюши прошла волна обжигающего удовольствия, упал на неё и задрожал, целуя её губы и замирая где-то глубоко внутри…
Как же хорошо. Господи, как же хорошо…
И как же не хочется возвращаться в реальность…
***
Мир вокруг дрожал, и он вместе с ним.
Когда в последний раз его так накрывало? Игорь даже и не помнил. А уж секс на ковре в коридоре… Такого с ним не случалось со времён студенческой юности.
И мысли расплывались, как круги по воде. Мелькали в голове одна за другой, одна за другой.
Хорошо-то как.
Что же ты сделал, идиот?
Железная воля, железная воля… Где ты её сегодня оставил?
А ты помнишь, что вы не предохранялись?
И говорить Ксении ты теперь что будешь? Всё, кончились слова? Одни слюни остались?
Игорь поднял голову и посмотрел на девушку. Лицо её влажно блестело от слёз, глаза лихорадочно сверкали, а дыхание было хриплым, прерывистым. Что не удивительно — кричала она громко, он чуть не оглох.
Игорь поднял руку и погладил Ксению по щеке, стирая слёзы. Потом аккуратно вышел из неё, оправился и помог ей приподняться.
— Пойдём, девочка, — сказал он тихо, подавая Ксении руку. Она приняла её и медленно встала, чуть покачиваясь и дрожа всем телом. — Где у тебя ванная?
— Там, — ответила Ксения глухо, кивая на дверь позади Игоря. И молча пошла за ним, когда он потянул её за собой. Включил свет, нащупав выключатель на стене, сразу зажмурился от яркого света, ударившего прямиком в глаза, а затем решительно двинулся дальше, к кранам.