Лабиринты наших желаний
Шрифт:
— Победителей не судят.
Победитель, ага. Втоптал в грязь эту простушку, смешал с землёй и пылью. Получил пятьдесят тысяч — на них и спорили — а ещё в морду от одного однокурсника, такого же плебея, как и Ксюшка. Андрей на него не особенно сердился, но всё же надавил на отчима, у которого в университете были неплохие связи, и парня отчислили за дебош. Чтобы неповадно было.
А вот Андрею ничего не сделали, хотя до преподавателей дошли слухи о случившемся, и многие стали на него косо посматривать, но открыто не конфликтовали. Тем более что Ксюшка потом документы забрала. Нет человека —
Забавно… Он ведь тогда пошёл до конца, чтобы избавиться от занозы в сердце, понимая — никогда она его не простит, такое не прощают. Стыдно было любить простушку и плебейку, да ещё и не красавицу, обычную пухляшку. И Андрей вырвал эту занозу из сердца с кровью… а может, и вместе с сердцем.
И все эти годы он старался ничего не вспоминать. Забрала документы, исчезла — и плевать на неё. Мало девчонок вокруг, что ли?
Немало. Но с тех пор Андрей особенно любил кудрявых и пухленьких, а ещё — черноглазых. Друзья ржали по этому поводу, но он только огрызался.
Ксюша иногда ему даже снилась. Как она стоит посреди институтского коридора и смотрит на него глазами, полными растерянности и непонимания. А потом эти глаза заполняются болью, презрением и отвращением.
Дерьмо. Как же он тогда себя дерьмово чувствовал. Нет, не так. Он тогда чувствовал себя дерьмом. Со злости даже удалил все компрометирующие Ксюшку фотки и видео — чтобы не вспоминать, не смотреть по пять раз в день одно и то же, и не жалеть о том, что сделал.
И вот — восемь лет спустя Ксюша становится любовницей его отца. Что это? Случайность? Или, возможно, тщательно спланированная месть?
Ведь Андрей рассказывал этой черноглазой сучке о том, что его батя — Игорь Венчур, известный продюсер. Даже фотографию показывал. Не могла она забыть!
Или могла?
Так или иначе — важнее то, что он не может не поехать и не увидеть эту ведьму.
Трахнуть бы её ещё разок — вдруг наваждение пройдёт…
***
В выходные Ксюша иногда ловила себя на мысли, что начинает забывать о реальности и мыслями куда-то уплывает. Чаще всего это случалось в объятиях Игоря, особенно в ночь с субботы на воскресенье. Тогда он впервые позволил ей быть сверху, и Ксюша чуть не умерла от удовольствия. Хотя поначалу она немного смущалась — Игорь не захотел выключать свет и явно любовался ею, уделяя особенное внимание тому месту, где она соединялась с ним. Но потом смущение растворилось, осталось лишь удовольствие, и не только от скольжения вверх и вниз, но и от того, что Игорь всё это видит. Да и глаза его были слишком восхищёнными, чтобы стесняться.
Вечером в воскресенье позвонила вернувшаяся из Праги Стася, и Ксюша ушла в ванную, чтобы поговорить с подругой. Пожаловалась на надоевшего за время её отсутствия Виталика, но про Игоря говорить не стала. Была не готова к откровенностям.
А потом обнаружила, что у неё начались месячные, и расстроилась. Нет, она ожидала этого, и понимала, что забеременеть не могла. Но всё равно неприятно, да и об интиме теперь дней на пять придётся забыть.
«М-да, подруга. Жила же ты восемь лет без интима, а теперь что? Пять дней её, понимаешь, напрягают. Самой не смешно?»
Но Ксюше смешно
А ещё Ксюше нравилось изучать, что Игорь больше всего любит в сексе. Она специально ничего не спрашивала, следя за реакцией, и уже успела заметить, что он обожает брать её, зажав ей руки над головой. А ещё — когда он стоит сзади, не шевелясь, а она сама двигает бёдрами и насаживается на него. Ксюша при этом слышала изменившееся дыхание Игоря, а поднимая глаза, замечала, как заостряется его лицо, становясь более хищным. Иногда он ловил её взгляд в зеркале и улыбался настолько порочно, что Ксюша даже вспыхивала от смущения. Вроде как за подглядыванием заставал…
— Ничего, — сказал Игорь весело, как только девушка сообщила ему про месячные. — Всё равно я два дня буду в состоянии нестояния. Зато потом отыграюсь. Ты завтра к себе на квартиру поедешь, верно я понимаю?
— Да, — кивнула Ксюша. — Надо убраться, да и Скай покормить. И приготовить что-нибудь, а то Инна Васильевна приедет в среду, а в холодильнике не то, что мышь, даже тараканы давно повесились.
— Хорошо. Тогда я завтра попрошу Романа тебя отвезти после работы. Ксения, не спорь! Мало ли, кто там будет караулить возле подъезда.
— Кто? Конь в пальто?
— Может, и конь. Вот Роман, если что, из него мерина сделает.
— Игорь! — она засмеялась. — Пошляк!
— Я? Ничего подобного. Я просто ревнивый собственник. И не потерплю никаких коней рядом со своей женщиной. Даже если они мерины.
— Не нужны мне никакие кони! И вообще из меня наездница не очень.
Игорь посмотрел на неё с намёком.
— Я бы так не сказал, девочка…
— Ну вот, — фыркнула она, покраснев. — А говоришь — не пошляк!
***
Игорь, конечно, сказал про охранника, но на самом деле он отнюдь не был уверен в том, что это необходимо. Точнее, необходимо, но… Игорь ясно видел: Роман боролся с симпатией к Ксении, пытался убить в себе лишние чувства в зародыше. Наверное, было бы правильно с ним распрощаться, но… Увольнять человека за обычную человеческую симпатию — верх неадекватности. Охранник всё же Ксению не домогался, за руки не хватал, лишних взглядов не позволял. Да и каких-то глубоких чувств там не было. Поэтому Игорь пока ждал. Что называется, до первого косяка.
И Роману он ничего не говорил — парню явно было достаточно того молчаливого разговора на их кухне, чтобы осознать, насколько опасным будет оказывать Ксении знаки внимания. И пока охранник Игоря не разочаровывал.
***
И опять народ на работе вовсю обсуждал пятничный корпоратив, а Ксюша грустила, что вечером не увидит Игоря. За прошедшие дни она умудрилась как-то незаметно привыкнуть к его присутствию в своей жизни и теперь ощущала некоторую растерянность.