Лабиринты памяти
Шрифт:
– Я… я просто не понимаю, – призналась Ника. – Все это круто, конечно, до усрачки мило – все, что вы тут устроили, но мы втроем знаем правду, и попахивает лицемерием…
– Понимаю и не прошу тебя занимать мою сторону. Блин, Ника, это сложно… реально сложно. – Скривившись, Мари обхватила себя руками. – Сегодня я вновь приняла решение. Осознаешь ты это когда-нибудь или нет, но я буду с ним до конца при любом исходе. А ты уж сама реши для себя, чего хочешь добиться. Если арест моего брата сделает твою жизнь лучше,
Ника растерянно смотрела на Мари и не знала, что ответить. В одном она была согласна с ней: это действительно сложно.
– Мне кажется… я не могу знать наверняка, но мне кажется, что ты прекрасно понимаешь… – Мари закусила губу, уставившись в землю, – понимаешь, какими неоднозначными могут быть поступки и что за очевидными вещами скрывается… скрывается… Ладно, забудь.
Она коротко улыбнулась и, набросив на голову мохнатый капюшон куртки, побежала к Доминику.
С приходом темноты автоматически зажглись фонари. Девочки собрали термосы и стаканчики, Патрик с друзьями затушил костер. Ребята хаотичной вереницей потянулись к школе. Ника брела за Мари и Домиником, проклиная навязчивый голос Маркела, внезапно зазвучавший в голове: «Ты довольствуешься лишь фактами».
– И как настрой? – спросил Джейсон.
– Подожди секундочку, – прокряхтела Ника. Она зажала телефон между ухом и плечом и освободившимися руками поправила падающий чехол с грязными вещами. – Я здесь. – Ника зафиксировала пакет под мышкой и сбежала по лестнице. – Знаешь, все более или менее улеглось. Ты будешь рад: я даже подружилась кое с кем.
– Вот это новости! – язвительно протянул Джейсон. – Неужели с любителем лоразепама?
– Нет, но близко. С его сестрой. Она странная, конечно, преисполнена сострадания и вся прочая эмоциональная фигня, но в сравнении с остальными ничего такая.
Ника пересекла холл и вошла в коридор, ведущий в прачечную.
– Значит, ты больше не подозреваешь Маркела?
Остановившись, Ника прислонилась к стене:
– Нет, это было глупо. Вся эта затея кажется мне глупой, если честно.
– Не верю, – хмыкнул Джейсон.
– Я серьезно. Это расследование плохо на меня влияет. Я украла таблетки… Но пока ты не стал читать мне морали, приняла их всего пару раз, остаток выбросила. Гордись! – поспешно сказала Ника и, чтобы выглядеть более убедительной, рассмеялась.
– Я рад, что ты умнеешь, – ответил Джейсон. Напряжение в его голосе ушло, и он стал говорить спокойнее. – Значит, ты решила остаться до конца года в школе?
– Хочу попробовать стать нормальной. Все, как ты хотел, да? – Она подошла к двери прачечной и дернула ручку. – Кстати, ты не поверишь, но преподаватель по латыни считает
Ника запнулась. Дверь открылась, и полоска света выхватила из темноты две фигуры, страстно целующиеся у шкафов с постельным бельем. Маркел и Блодвинг.
– Вот черт, – буркнула Ника.
Парочка оторвалась друг от друга и резко повернулась к ней. Ника отчетливо увидела беспечную улыбку, озарившую лицо Блодвинг. Маркел, напротив, выглядел растерянным, взъерошенная челка торчала в разные стороны.
– Что случилось? – спросил в трубке голос Джейсона.
Ника захлопнула дверь и выругалась:
– Это не школа, а рассадник похоти и разврата! Два самых мерзких человека забрызгали слюнями прачечную, и я больше никогда…
– Мисс Харт-Вуд!
Ника подскочила на месте, прижав телефон к груди и выронив от неожиданности мешок с вещами. К ней приближалась мисс Дикман, стремительная и суровая, губы плотно сжаты, во взгляде – предвкушение будущего выговора.
– Вы разучились пользоваться дверью?
– Нет, что вы, просто я не могу туда зайти. Там кто-то тр… кхм… прелюбодействует прямо на корзинах с бельем. – Для пущей театральности Ника цокнула и неодобрительно покачала головой.
– Позвольте вам напомнить, – вкрадчиво начала замдиректора, подходя ближе, – что разговоры по телефону… – Вдруг она изменилась в лице. – Простите, что вы сказали?
Не дожидаясь ответа, женщина резко распахнула дверь, и Ника, сдерживая смех, бросилась прочь, так и оставив мешок с вещами на полу. До ушей донеслись неразборчивые крики генерала и визг Блодвинг.
– Кажется, я только что подпортила этим придуркам вечерок, – сообщила она в трубку.
Джейсон фыркнул.
– Извини. Так о чем мы? Ах да, преподаватель по латыни считает меня лучшей за всю свою десятилетнюю практику. Прикинь? Даже предлагал помощь при поступлении.
– Значит, ты не безнадежна, – хихикнул Джейсон.
– Именно. – Ника выбежала из коридора в холл.
– Может, мне не стоит говорить тебе о том, что я узнал? – В голосе Джейсона послышались едва уловимые нотки задора.
– Нет, раз узнал – говори. – Ника взбежала по главной лестнице. – О чем речь?
– О Дженни Тейлор.
Ника резко остановилась, и на нее едва не налетела стайка девчонок из младших классов. Она на автомате сделала несколько шагов в сторону, пропуская школьниц, и оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться в отсутствии нежелательных ушей.
– Говори.
– Ты узнала, что семья Тейлор уже года полтора не живет по указанному в школе адресу. Но ты не спросила, уехала ли с ними дочь.
Ника сглотнула, предчувствуя, что ответ ей не понравится.
– Я так понимаю, не уехала…
– Нет, она просто не могла уехать. Дженни Тейлор умерла в декабре 2014 года от передозировки. Некий Макс Фосфилд – да-да, тот самый, что снабжал тебя травкой, – накачал ее в клубе какой-то наркотой до потери сознания и оставил умирать.
Ника пыталась осознать услышанное: