Лабрис
Шрифт:
– Все живое должно чем-то питаться. Иначе не бывает, – растерянно оглядывая меня, прошептала Дара.
– А я что? Неживая?! – снова крикнула я.
Она помолчала, разглядывая мое лицо, как будто в первый раз увидела.
– Теперь все понятно, – выдохнула она. – Ты мертвая.
Глава 5
Когда
Ну умерла, и что?
Именно так шептал мне мой внутренний голос, в то время как я пыталась справиться с паникой.
– Но я же жива! Чувствую себя. Мне больно, если ущипнуть. У меня в груди бьется сердце! И ты же сама видела – я могу перетаскивать предметы. Хочешь, оплеуху дам, сразу почувствуешь, какая я мертвая!
– Ты не чувствуешь холода, ты не ешь и не… в общем, туалет тебе тоже не нужен… – начала перечислять Дара.
– Как это не чувствую холода?! – воскликнула я.
Девочка двумя пальцами приподняла мое одеяло из ткани для пляжного зонтика:
– Ночью на улице меньше десяти градусов и сильный ветер с гор, а ты спокойно спишь под тряпочкой в продуваемом насквозь сарае. Я в теплом доме утром под одеялами зябну.
Дара была в свитере. Если припомнить, то все местные тоже одевались далеко не по-летнему. Я же как очнулась, так и ходила в тонком платьице. При этом еще купалась и сохла на ветру.
– Понятно же, почему тебя никто не видит и не слышит. Ты – привидение! – наконец завершила свою мысль девочка.
Я сидела на полу, молча глядя перед собой. Внутри была пустота. Все сошлось, как пазл. Все факты, которые я не могла понять, повернулись, как шестеренки, и неожиданно совпали, сложившись в идеальную картину, которая объясняла все. Это не мир каких-то чужих, инопланетян или рептилоидов. Мне наконец стало понятно, сколько противоречий было в этой теории. Это я – чужая для этого мира. Теперь ясно даже, почему меня видят только ночью. Мужик, который гнался за мной с лопатой, просто хотел отогнать призрака от своей жены.
Все как-то резко потеряло смысл. Еще утром больше всего на свете хотела вспомнить, кто я, и найти дорогу домой, к маме, но сейчас… у меня в голове крутился один вопрос: «Зачем?» Какой может быть дом у привидения? А мама… мама меня даже не увидит. И хорошо, если не увидит, потому что иначе я буду для нее кошмаром и принесу только мучения.
Куда идти, чего добиваться, когда все самое плохое уже случилось? Да и хорошее тоже осталось где-то в прошлой жизни.
– И что же мне теперь делать? – спросила я вслух саму себя.
– М-да… дела… – протянула Дара и села рядом.
Минуту мы обе молчали.
– Скажи, а ты-то меня не боишься? – спросила я.
– А чего тебя бояться? Ты хорошая. Не злая, как некоторые живые. Ты вон помогла мне. Можно сказать, спасла.
– Ну я все-таки… мертвая.
– Мама правильно сказала. Это у меня от бабушки. Сейчас вспомнила: ее называли «говорящая с духами». Она тоже могла видеть призраков и общаться с ними. Если она вас не боялась, то чего я должна?
– Нас… –
– Прости, я не хотела, – быстро сказала Дара, заглядывая мне в глаза, – правда. Ты… лучше, чем многие живые. Давай будем дружить?
– Не надо. У тебя что, нормальных друзей нет?
– Нет, – грустно шепнула она.
– Почему?
Она помолчала, ковыряя пальцем линию лабиринта у своих ног.
– Потому что мать цыганка. Она полюбила отца и ушла из табора пятнадцать лет назад. Поселилась здесь, в его доме, но своей для местных так и не стала. Все шепчутся за спиной, что она моего отца околдовала и до сих пор своим ведьмовством такого красавца возле себя держит. Вот и меня тоже дразнят. Цыганка, грязная. Взрослые этого вслух не говорят, но думают, а дети за ними повторяют. Стефан с Борисом вообще прохода не дают. Из-за них приходится от моря такого крюка давать через гору, лишь бы мимо их домов не ходить. А папаша Стефана при встрече улыбается, здоровается, скотина такая, но понятно, о чем они с женой на кухне говорят. Вот и нет у меня друзей.
– Вообще? Ну не могут же все себя так вести.
– Ну есть пара одноклассниц, которые нос не воротят, но они из города. У нас тут школы нет, и я туда хожу. Все остальные уже лет десять как закрыли, только одну оставили. Ни учеников, ни учителей не хватает. Нас даже со старшими объединили и все равно еле-еле класс собрали. Моего возраста там всего три девочки. Раньше я с ними иногда еще гуляла, а теперь все. Мать меня к самой школе доводит и обратно встречает. Так что какая тут дружба, если общаешься только на переменках?
– Тебе мама не доверяет? Ты провинилась, что ли, чем?
– Нет. Как дети в городе стали пропадать, так она за меня боится. Встречает сразу после уроков. В город, говорит, одна ни ногой. Тут у нас вроде как безопасно еще.
– Что значит, дети пропадать стали? – насторожилась я.
– А вот так. Трое уже исчезло. Правда, все мальчики. Когда первого не нашли, думали, что утонул в море. Дело в августе еще было, все купались. Что-то из его одежды на пляже нашли. Потом через две недели второй пропал, Марко, из моего класса. Ну а в начале этого месяца еще один, из класса постарше, домой из школы не вернулся. Тут уж все испугались. Детей теперь у школы встречают.
– А полиция?
– Ну что они… ищут. Объявления о пропаже детей расклеили. Смешно. Как будто в городе есть кто-то, кто не в курсе. Да только у нас той полиции – пенсионер-начальник, заместитель, четыре постовых и одна собачка. Чего они найдут-то? Ну так как? Ты будешь со мной дружить? Не побоишься, что я внучка ведьмы?
Я внимательно посмотрела на Дару. Она очень серьезно смотрела мне в глаза.
– Привидение, которое боится, это что-то новое. Конечно буду.
– Здорово. Теперь ты не одна, – взяла меня за руку новая подруга.
– А я и так не совсем одна, – улыбнулась я. – Только мои друзья сюда зайти не могут.
– Это что? Другие призраки? – Дара с удивлением оглядела сарай.
– Нет. Дельфины. Плаваю с ними каждое утро. Они меня видят, как и ты. И разговаривают, а я почему-то их понимаю.
– С ума сойти! Ты говоришь на их языке? – Девочка выпучила глаза от удивления.
– Не так чтобы говорю… Мы скорее мысленно общаемся, но друг друга понимаем.
Дара почесала переносицу.
– Ты прямо как русалка! Слушай… я же что-то такое слышала! Про призраков, связанных с водой. Читала где-то. Надо дома в книжке посмотреть. Пойдем со мной. Может, там подсказка будет, как помочь тебе вспомнить.