Лабрис
Шрифт:
Оборачиваюсь и вижу, как страшилище вылетает из-за угла. Добрая сотня лап, острые когти, гигантские жвала. Гигантская металлическая сороконожка еле помещается на широченной четырехполосной дороге.
Я вскрикиваю и мчусь дальше. От ужаса и понимания того, что мне от нее не убежать, ноги резко становятся ватными, а сердце готово разорваться на куски.
Нужно найти переулок. Хоть какой-нибудь проход между домами – туда этот здоровенный монстр точно не втиснется! Но дома, как назло, стоят впритык друг к другу. Лязг металлических когтей по асфальту
Я плачу и кричу от страха. Из-за сбившегося дыхания крик больше походит на стон или судорожный всхлип. Наконец вот она – спасительная щель между двух строений. Рвусь туда, но спину, а затем и грудь пронзает страшная боль.
Монстр успевает раньше.
Мир плывет, и через пару мгновений головокружения и тошноты я вижу свое мертвое тело, над которым склоняется сороконожка. Я стою рядом и равнодушно смотрю на все происходящее. Неожиданно чудовище поднимает голову и устремляет на меня свои фасеточные глаза.
Я же призрак! На что она смотрит? Вон оно, мое тело. Я уже стала ее добычей!
Неожиданно сороконожка прыгает вперед, хватает меня – не тело, которое лежит перед ней, а именно меня – своими мерзкими жвалами, и я опять захлебываюсь от боли.
Все повторяется. Теперь на асфальте лежит два тела, а монстр, который, казалось, ошарашен не меньше меня, опять смотрит на то, как я стою рядом.
«Нет!» – кричу я и все-таки прыгаю в спасительную щель между домами.
Металлические челюсти беспомощно щелкают за спиной.
Бежать! Куда бы ни вел этот извилистый переулок, кем бы я теперь ни являлась – все равно бежать прочь как можно быстрее!
Проснулась в холодном поту, уставшая и выжатая как лимон. Долго лежала на матрасах и пыталась отдышаться, как будто только что пробежала стометровку.
Что ж это за жизнь-то такая, если кошмары преследуют меня и во сне и наяву?
Решиться выползти на улицу было нелегко, после того как меня вчера чуть не убили. Пока я мысленно кричала в панике: «Нехочунебудуникогдатуданепойду!» – более рациональный второй голос зудел, что помирать на бывшей скотобойне он не намерен и когда-нибудь выйти все равно придется. Лучше это сделать днем, пока эти существа плохо видят, чем пытаться повторять ночной эксперимент.
Он победил. Но не потому, что звал на улицу. Лучший способ снять страх – попытаться его логически проанализировать, а именно этим второй голос все это время и занимался. Он трезво рассуждал о случившемся и нашел еще несколько важных вопросов к бытию. Например, почему я понимаю этих существ? На Земле, как только границу пересечешь, так с аборигеном только жестами поговорить и сможешь, а тут вообще какие-то инопланетные существа, только прикидывающиеся людьми, а болтают на моем родном языке. В том, что я говорила на нем с детства, сомнений у меня почему-то не возникало.
По здравом размышлении выходило, что я все-таки на родной планете и, более того, в своей стране. Может, пока я была в отключке, инопланетяне захватили тела людей и готовят большое
Это было так реально и похоже на правду, что я поежилась от пробежавшего по спине холодка.
Но тут возник второй вопрос, который не дал мне испугаться по-настоящему: а почему они меня не слышат? Не видят – ладно, разобрались. Таковы особенности зрения жабо-людей. Но слух! Друг с другом же они разговаривают! И рептилии обладают отличным слухом. Меня что, нарочно игнорируют? Даже те мальчишки: речь почему-то не слышали, а напугали их ведро и особенно скрипящий шкаф, который они не могли видеть из-за занавесей.
Загадки множились с каждым днем, а ни одного ответа я так и не нашла. Просидела, наверное, целый час, ковыряя пальцем линии лабиринта и ворочая в голове новые факты и так и эдак, но ничего толкового не придумала.
Шума моря сегодня вообще не было слышно. Наверное, там царил полный штиль. Представила, как здорово было бы рассекать идеальную, как зеркало, водную гладь, превращая ее в миллиард сверкающих на солнце брызг, вспомнила о дельфинах, и настроение сразу улучшилось. Выбежала на пляж, скинула одежду и с разбега нырнула там, где поглубже. Для меня погружения в соленую воду – это каждый раз чистый восторг. К возможности плавать в море я, наверное, никогда не привыкну.
Не знаю, ждали они меня или почувствовали, что зову их, но приплыли почти сразу. Отвезли далеко от берега и вновь начали играть и учить. Сегодня я плавала уже намного лучше, на мой взгляд, но Никки требовал тренироваться еще, чтобы не быть медленной, как глупая рыба.
Мы резвились, наверное, часа два. С дельфинами было так хорошо, что я позабыла про все ужасы вчерашнего дня. Когда солнце вышло в зенит, я попросила их отвезти меня к берегу, и мы попрощались.
Немного посидела под теплым солнцем и принялась натягивать платье. Кожа еще не до конца высохла, и надевалось оно с трудом. Пока я вообще ничего не видела и пыталась высунуть наружу хотя бы голову, рядом раздались чьи-то шаги.
– Как вода, неужели теплая? – спросил девичий голос.
– Да, сегодня очень! – ответила я на автомате и застыла. Она же не меня спрашивала?! Она же меня не видит?! Я ждала, что кто-нибудь еще ответит этой девочке. Сейчас. Кто-нибудь что-нибудь скажет.
– Тоже, что ли, тогда искупнуться, – с сомнением произнес все тот же голос.
Я лихорадочно завозилась, наконец вынырнула из платья и смогла взглянуть на неожиданную собеседницу. Смуглая девочка лет двенадцати-тринадцати с абсолютно черными волосами смотрела точно на меня угольно-черными глазами.