Ладога
Шрифт:
– Какой волх? – удивился еще больше вой. Может, он сам недавно здесь, вот и не ведает ничего? У кого ж еще спросить?
Я оглядела двор. Люди, от бояр до челяди мелкой, вновь своими делами занялись, на меня глазеть перестали…
– Я у Князя с рождения, – продолжал вой. – Стрый он мне, а о волхе я ни разу не слыхивал…
Стрый! Как раньше не догадалась! Брат Василисин! Он-то все помнить должен, все знать…
На двор влетел разгоряченный Оттар, схватил за грудки первого встречного, горячо залопотал ему что-то.
– Твоего мужа человек? – поинтересовался молодой вой.
Я кивнула. Оттар подошел, рыкнул на меня:
– Почему не позвала? – И тут же перекинулся на воя, меня поддерживающего: – Убери от нее руки! Не лапай чужое…
– Эк ты суров! – Парень послушно отпустил меня.
Ноги не удержали, стала валиться на утоптанный снег. Оттар подхватил на плечо, вновь рыкнул: – Домой пойдем…
– Нет, – слабо возразила я. – В кузню, к Стрыю… Урманин заворчал недовольно, а все же потянул меня к кузне.
Стрыя я и не узнала сперва – поник он как-то, постарел. И меня он не сразу признал. От брызг огненных, видать, ослеп немного – долго вглядывался, а потом негромко спросил:
– Беляна?
Спросил вполголоса, а шум мехов, гудение печи да звон молотов заглушил.
Я кивнула, ухватилась, как за надежду последнюю, за крепкую шею кузнеца. Он обнял меня, бережно погладил по голове:
– А я думал – вовек не простите…
За то каялся, что Бегуна с охотниками погнал из знахаркиной избы…
– Дело давнее… – Я махнула рукой, а оторваться от кузнеца не могла.
Оттар на нас косился подозрительно – все подвоха ждал… Он с Олегом одной науке учен был да одним вожаком…
– Неулыба недавно приходила. – Стрый говорил глухо, будто слезы внутри держал, выплеснуть их боялся. – Сказывала, чтоб, как явишься ты, ни мига не медлила, к ней бежала… Дело какое-то спешное. Болтала она об Олеге и о болотниках. Говорила – спасать их надо… И Вассу…
А Чужака? О Чужаке ничего не говорила знахарка? Хотя, что толку Стрыя расспрашивать, коли Неулыба медлить запретила. К ней идти надо.
Я оторвалась от прокопченной груди, провела ладонью по сразу помолодевшим глазам кузнеца:
– Сам себя не вини, а остальные обиду уж забыли давно…
– Так ли? – Он всмотрелся в мое лицо.
Я и глазом не моргнула, соврала, будто чистую правду сказала:
– Неужто они не заходили к тебе перед походом? Хотели ведь…
Он засиял улыбкой, прихлопнул могучими ладонями:
– Правда?! И огорчился:
– Верно, не застали они меня. Я-то давеча в Дубовники ходил – к Догоде… Загостился там…
– Значит, не застали, – покорно согласилась я и повернулась к Оттару: – Идти надо.
Хирдманн усмехнулся, кивнул:
– Понял уж. К Неулыбе…
Я поглядела на его суровое лицо. Раньше довелось бы с ним встретиться – испугалась бы до смерти, а теперь лучшего защитника и сыскать не могла… А ведь он
Может, прав Олег – никому нельзя верить? Да как жить в этом мире без веры, как век свой доживать? Не по мне была ноша такая, не по мне…
СЛАВЕН
Громкие голоса издалека слышны были. Ясно стало – попал Эрик в беду, как Чужак и предсказывал. Даже злость разобрала – какого ляда поперся ньяр одиночкой в лес? Похвально, конечно, что о друзьях подумал, но только глупо… Знал ведь – никакая сила и ловкость его не сбережет. Чай, не с людьми дело имел – с нежитью… Хотя я и сам уже путаться начал. Нежить здешняя на людей здорово походила – не сразу отличишь…
Волх замедлил шаг, бесшумно выскользнул на поляну – снежинки не уронил, ветки не колыхнул. Прямо зверь лесной, не плоше… А те, что с ньяром спорили, все же услышали, нацелились луками на волха, вперились недобрыми взглядами. Один, высокий статный мужик в бобровой шапке и коротком полушубке, вскинулся недовольно:
– Что потерял, волх?
У его ног корчился от боли Эрик, вокруг на снегу темнели кровавые пятна.
Как удалось этим мужичкам, не шибко сильным с виду, ньяра ринуть?
Я втихоря потянулся к мечу.
– Скажи ведогону, чтоб не баловал, – тут же подметил мужик.
Экий глазастый… Как же Бессмертного осилить, коли любой кромешник загодя опасность чует – меча в руки взять не успеваешь?
– Оставь, Олег, – поморщился Чужак, небрежно махнув рукой. Не обращая внимания на смертоносные стрелы, глядящие в его спину, волх подошел к сидящему в снегу Эрику, наклонился:
– Чего тебя, дурня, в лес понесло? В избе не спалось что ли?!
Эрик вздрогнул, попытался подняться и со стоном осел обратно.
Что с ним стряслось? Подойти бы взглянуть, да мужики с луками мешали. Таких без присмотра оставишь – опосля жизни можешь не досчитаться. Ладно, коли своей, хуже, если друга верного иль надежды единственной… А Чужак на кромке для нас надежда и вера…
Я переводил глаза с одного бородатого лица на другое, прикидывал – кто они, мужики эти лесные? Ведогоны или другая какая нежить?
– Сиди, не рыпайся! – Чужак разогнулся, положил руку ньяру на плечо, повернулся к мужикам. – Обознались вы, охотнички. Не того зверя словили…
– Ага, болтай больше! – оскалился молодой худой парень, опуская лук. – В наши капканы добрый ведогон не попадет. Думаешь, мы ньяров дух не почуяли?
– Такая добыча любой другой стоит. Впервые ньяр нам в руки живым дался. Остальные все мимо кромки прошли, – поддержал парня другой охотник – толстый мужик в длинной шубе. – Отведем его в Шамахан к Княгине. Она ньяров род страсть как не любит – глядишь, и наградит нас по заслуге…