Лагерь живых
Шрифт:
— И чего рассказал?
— Короче, там один авторитет крышевал малышевских, собрал бабло, а когда на хазу поехал — решил, что мало взял. Ну, короче, он крутой такой, братву по домам отправил, а сам один вернулся и малышевским — давай еще бабла. Те его за ноги к двум елкам привязали и порвали пополам. Потом, короче, к его бабе поехали, типа твой волчища позорный коньки откинул — будем тебя теперь крышевать, а ты за Малышева выходи, пучком тогда все будет. Ну а та, короче, хитрая скобариха — да говно вопрос говорит. Я согласна типа, давайте квасить. Ну те, короче, купились, как лохи последние, ужрались
— Круто! Ты, кстати, из пистолета научился работать или все неграм подражаешь?
— Да че вы все прицепились!
— Голова — два уха, людей не хватает, стрелки нужны, а тебе все понты детские…
— А то вы мне ствол дадите!
— Если будешь уметь им работать, и без понтов, то дадим. Ты, к слову, читать умеешь?
— Ну. Умею.
— Если тебе пару книжек толковых притащу — будешь читать?
— Да ну, скука это.
— Ну гляди. Хозяин — барин. Токо телевизора тут нету, кина тоже долго не будет.
— Ты сам обещал музейским кино казать. Дядь Паша говорил. А книжки при чем?
Оп! А ведь и действительно, вчера разговор был. И я забыл, и они что-то не чухнулись.
— Притом что про кульных нигга-гангстов — ни фига книжек нет. А про твоих сверстников, которым оружие дали, есть. И про то, как они это оружие грамотно пользовали, тоже.
— Не, не люблю читать. Ты мне лучше так расскажи.
— Будет время — расскажу. А где все?
— Дернули к ментам.
Это новость. И точно — нет обоих бронетранспортеров, на площади отсутствует наш автобусик, да и грузовиков вроде тоже нет. Это они, получается, колонной рванули? И почему меня не позвали?
— Здесь кто еще остался?
— Андрей внизу вещи роет.
Спускаюсь. Андрей там и разбирает сумки с вещами. Еще те — из магазина.
— Ну а меня что не позвали?
— Николаич так решил. Там несколько сотен человек, опять же омоновцы. Лекаря попросят помочь, то-се, только мы тебя завтра и видали. А так — приедут люди сюда, тут им и помогут. Да они такой колонной поперли, что некому их останавливать.
— А ты тут чем занимаешься?
— Да была у нас пара серьезных болтов. Оптику я на них поставил. А вот патроны где-то тут.
— Ну а чем СВТ не годятся?
— Болты охотничьи, на крупного зверя. Если против морфов-то, пожалуй, могут быть и лучше «Светок». Берут дальше, кладут лучше. Завтра и посмотрим.
С этими словами Андрей выкапывает наконец коробку с патронами. Показывает мне один. Совершенно диковинный — длинная гильза непривычного размера и рисунка, странноватая пуля.
— Калибр триста. Винчестер магнум.
— Это что, крупнокалиберная винтовка?
— Ага. Чуть-чуть до нашего, двенадцать и семь, не дотягивает. Потому отдача мягче, грохот не такой сильный, а работает на приличные дистанции. Патронов кот наплакал, потому возьмем как дополнение к «Светкам».
— Я о таких даже не слыхал.
— Немудрено — вещь редкая. Цены немалой. Очень немалой.
— Слонобои?
— Ага. Можно и так сказать.
Странные патроны с виду. И пули странные.
— Не понимаю — вы по стоимости, что ли, отдавали оружие Михайлову?
— Нет, по характеристикам. Это, конечно, и со стоимостью совпадает, как
— Медицинские прибамбасы вам на завтра. Подвинься, что ли, мне по кучкам разложить надо.
Некоторое время копаемся каждый в своем. Успеваю разложить добро по новеньким полиэтиленовым мешкам. Теперь еще раздать и кратенько инструктаж провести — совсем хорошо получится.
— Что думаешь насчет завтрашнего задания?
— Признаться по совести, не нравится мне оно. Группа наша — с бору по сосенке, несработанная. Друг друга не знаем, противник — не пойми кто. Лупить по всем попавшимся по дороге тоже кисло — могут быть и люди непричастные. Зря положим — некрасиво выйдет.
— Но взвод-то пропал?
— А взвод вырезать несложно. Особенно если там пьющие лопухи. Сколько таких случаев в той же Чечне — напьются до зеленых соплей, папа-мама сказать не могут. Баранов резать и то сложнее, чем опившихся болванов. Два-три человека вполне взвод уделают. А если в пойло чего хорошего добавить, так и тем проще. Тот же клофелин.
— Ну, клофелин — вчерашний день. Сейчас таксисты уверенно угощали лепонексом и азолептином.
— Это как?
— Сажает пассажира, желательно небедного, цену дает минимальную, услужливый, вежливый, по дороге останавливается у какой-нибудь забегаловки, берет себе кофе и пассажиру. Воспитанные идиоты не отказываются из деликатности, невоспитанные — клюют на халяву. Ну, в кофе у водителя ничего нет. А у пассажира — лошадиная доза. Если выживет, хрен что вспомнит, а частенько и не выживают. Погодка у нас прохладная, замерзнуть раздетому — раз плюнуть. Да и публика стала куда безразличнее — раньше б «скорую» вызвали или милицию, на худой конец. В вытрезвителе-то всяко сдохнуть сложнее, чем в сугробе, а сейчас всем по фигу вареники — ну лежит и лежит, его дела…
— Что? Серьезно?
— Про по фигу вареники?
— Нет. Про такси.
— Абсолютно и с ручательством. Особенно это любили бомбилы-гастеры. Впрочем, нам-то это по барабану и глубоко фиолетово. Такси теперь, если и будет, так токо на БРДМ.
— Это да… — кивает Андрей.
— Слушай, давно хотел спросить. А действительно, все чеченцы героические и бесстрашные?
— Нет, обычные люди. Героев и отморозков и у них не больше, чем в других нациях. Но, во-первых, они никогда себя не критикуют. Тем более перед чужими людьми. Во-вторых, у них сохранилась архаичность, этакий племенной подход: «люди — это только те, кто из моего племени; остальные не люди, и с ними можно делать что угодно». В-третьих, они очень боятся за репутацию в своем племени.
— Как потерять лицо у японцев?
— Ага. Поэтому, если чеченец один, он вполне нормальный человек. А если чеченцев с десяток — они начинают друг другу показывать, что они нереально круты, и кончиться это может чем угодно. Допросить одного, да если он посчитает, что из своих не узнает никто, будут результаты и без особой напряги. А спрашивать сразу у трех — никакого толку.
Говоря это, Андрей не перестает аккуратно протирать тряпочкой патроны из коробки. Но видно, что думает о чем-то другом.