Лаки Старр и спутники Юпитера
Шрифт:
Лаки объяснили, что эти лопасти разрезают силовые линии гравитационного поля и превращают энергию тяготения в гиператомную. Очень прозаично, но они придавали кораблю зловещий вид.
Корабль стоял в огромном колодце, выкопанном в теле Юпитера-9. Крышка из сверхпрочного бетона отошла, и теперь в колодце была обычная для Юпитера-9 сила тяжести и обычное отсутствие атмосферы.
Почти весь персонал проекта, около тысячи человек, собрался в природном амфитеатре. Лаки никогда не приходилось видеть одновременно столько людей в космических костюмах.
Лаки мрачно подумал: «И один из этих людей в космических костюмах вовсе не человек».
Но который? Как это определить?
Командующий произнес короткую речь; все слушали, охваченные волнением; Лаки, глядя на Юпитер, увидел рядом с ним огонек, не звезду, но полумесяц толщиной в ноготь, такой маленький, что его с трудом можно было рассмотреть. Если бы на Юпитере-9 была атмосфера, а не вакуум, полумесяц превратился бы в светлое пятнышко.
Лаки знал, что это Ганимед, Юпитер-3, самый большой спутник Юпитера, луна, достойная гигантской планеты. Она втрое больше земной Луны, больше планеты Меркурий. Она почти с Марс размером. Когда построят флот аграв-кораблей, Ганимед быстро займет важное место среди миров Солнечной системы.
Командующий Донахью хриплым от волнения голосом провозгласил название корабля, и все собравшиеся группами по пять-шесть человек ушли под поверхность через многочисленные шлюзы.
Остались лишь те, кто полетит на «Спутнике Юпитера». Один за другим они поднялись на корабль. Первым — Донахью.
Лаки и Верзила поднимались последними. Когда они вошли, командующий Донахью недружелюбно отвернулся от них.
Верзила наклонился к Лаки и прошептал:
— Ты заметил, Лаки, Ред Саммерс на борту.
— Знаю.
— Это тот, кто пытался тебя убить.
— Знаю, Верзила.
Корабль поднимался величественно медленно. Поверхностная сила тяжести на Юпитере-9 составляет одну восемнадцатую земной, и хотя вес корабля все же достигал сотен тонн, не он был причиной этой медлительности. Даже если бы силы тяжести совсем не было, корабль оставался материальным и сохранял всю инерцию. Его было бы так же трудно привести в движение или же изменить направление движения, если он его начал.
Вначале медленно, потом все быстрее и быстрее колодец уходил вниз. Юпитер-9 съежился и превратился на экране в неровную серую скалу. Черное небо заполнилось созвездиями, Юпитер казался ярким шаром.
Подошел Джеймс Пеннер и положил руки на плечи Лаки и Верзилы.
— Не хотите ли заглянуть в мою комнату? В смотровой рубке пока ничего не предвидится. — Он широко улыбался, жилы на его мощной шее, казавшейся продолжением головы, натянулись.
— Спасибо, — ответил Лаки, — вы очень добры.
— Ну, командующий вас уж точно не пригласит, и остальные побаиваются. Не хочу, чтобы вам было одиноко. Путь у нас долгий.
— А вы меня не опасаетесь, мистер Пеннер? — сухо спросил Лаки.
— Конечно,
Втроем они едва вместились в маленькую каюту Пеннера. Ясно, что на первом аграв-корабле жилые помещения выкраивались, насколько позволяла инженерная изобретательность. Пеннер открыл три банки концентрированного рациона — обычная пища в космосе. Лаки и Верзила чувствовали себя почти что дома: запах разогреваемой пищи, ощущение сомкнувшихся вокруг стен, за которыми — бесконечная пустота пространства, постоянный гул гиператомных моторов, превращающих полевую энергию в импульс.
— Если бы древняя вера в «музыку сфер» подтвердилась, ею было бы гудение гиператомных моторов — суть космических полетов.
Пеннер сказал:
— Мы превысили скорость убегания Юпитера-9; теперь можно не опасаться, что упадем на его поверхность.
— Значит, мы в свободном падении к Юпитеру, — заметил Лаки.
— Да, и падать предстоит пятнадцать миллионов миль. Как только наберем достаточную скорость, включим аграв.
Говоря это, он достал из кармана часы — большой диск блестящего бесцветного металла. Нажал на выступ, и на поверхности появились светящиеся цифры. Их окружала белая полоска, она постепенно покраснела, потом снова стала белой.
Лаки спросил:
— Мы так скоро переходим на аграв?
— Да, — ответил Пеннер. Он положил часы на стол, и все принялись молча есть.
Пеннер снова поднял часы.
— Чуть меньше минуты. Все действует автоматически, — Хотя главный инженер говорил спокойно, рука, которой он держал часы, чуть дрожала.
— Сейчас, — сказал Пеннер, и наступила тишина. Полная тишина.
Прекратился гул гиператомных моторов. Теперь вся энергия, освещавшая корабль, поддерживавшая на нем псевдогравитацию, исходила от поля тяготения Юпитера.
— Точно! — сказал Пеннер. — Прекрасно! — Он убрал часы, и на его лице появилась широкая улыбка облегчения. — Теперь мы на настоящем аграв-корабле.
Лаки тоже улыбался.
— Поздравляю. Я рад находиться на борту.
— Представляю себе. Вы этого усиленно добивались. Бедный Донахью.
Лаки серьезно сказал:
— Мне жаль, что пришлось так надавить на командующего, но у меня не было выбора. Так или иначе я должен был оказаться на борту.
Глаза Пеннера сузились от серьезного тона Лаки.
— Должны были?
— Да! Мне кажется несомненным, что на борту корабля находится и шпион, которого мы ищем.
Глава десятая
Во внутренностях корабля
Пеннер пораженно смотрел на Лаки. Потом спросил:
— Почему вы так считаете?
— Сирианцам нужно знать, как работает корабль. Если их метод шпионажа надежен — а до сих пор так и было, — почему не продолжить и на борту корабля?
— Вы хотите сказать, что один из четырнадцати человек на борту «Спутника Юпитера» робот?