Лакомый кусочек
Шрифт:
Эйнсли, видя, что потенциальный отец семейства готов исчезнуть, сделала умоляющее лицо и кинулась за ним.
— Вернись, Лен, давай поговорим серьезно! — просила она.
Мэриан сбежала по ступенькам следом за ними, побуждаемая скорее каким-то смутным чувством солидарности, чем желанием оказать конкретную помощь. Если ближние прыгают в пропасть, значит, и ей тоже надо прыгать.
Лена остановила прялка, украшавшая лестничную площадку. Он врезался в нее, запутался, стал с громкими проклятиями вырываться, а, когда вырвался, Эйнсли нагнала его и вцепилась в его рукав. Хозяйские гостьи уловили первые симптомы скандала — так паук улавливает мельчайшее колебание своей паутины — и, высыпав в холл, столпились у подножия лестницы, глядя вверх в злорадном нетерпении.
Лен поглядел через плечо, потом вниз: путь к отступлению был отрезан. Он попал в окружение. Оставалось одно — идти на прорыв. И следовало воспользоваться тем, что у него появилась аудитория. Глаза у Лена забегали, как у обезумевшего спаниеля.
— А подите вы обе… чертовы шлюхи! Проститутки! Все вы одной масти, хищницы и акулы! — заорал он с прекрасной, как отметила про себя Мэриан, дикцией и вырвался из рук Эйнсли.
— Никогда тебе не заполучить меня! — закричал он, сбегая по лестнице. Пальто развевалось за его спиной, как пелерина; дамы в ситцевых пестрых — платьях и в шляпках с бархатными цветами с визгом бросились врассыпную. Лей выскочил на улицу, дверь с оглушительным треском захлопнулась за ним. Пожелтевшие предки на стене загремели своими рамами.
Эйнсли и Мэриан отступили под тревожное блеяние и верещанье хозяйкиных гостей. Раздался голос хозяйки, твердый и успокаивающий:
— Совершенно ясно, что молодой человек находится в состоянии опьянения.
— Ну что ж, — спокойно и трезво сказала Эйнсли, когда они вернулись к себе. — Вот и все!
Мэриан не поняла, к кому относятся эти слова: к Лену или же к хозяйке?
— Что «все»? — спросила она.
Эйнсли откинула назад волосы и оправила блузку.
— Значит, его не уговорить, — сказала она. — Ну и ладно! Из него и не вышел бы хороший отец. Придется искать другого, вот и все.
— Да, пожалуй… — неуверенно сказала Мэриан.
Эйнсли ушла в спальню и закрыла за собой дверь; ее твердая походка выражала решимость. Было что-то зловещее в том, чем завершился весь этот кризис. Очевидно, у Эйнсли уже созрел новый план. Мэриан не хотелось даже думать о его возможных последствиях. Кроме того, думать об этом было совершенно бесполезно. Какой бы курс ни избрала Эйнсли, она, Мэриан, не сумеет ей воспрепятствовать.
Мэриан пошла на кухню и сняла пальто. Проглотила витамин и вспомнила, что сегодня не завтракала. Надо что-нибудь съесть.
Она открыла холодильник в поисках еды. На морозильной камере нарос такой толстый слой льда, что дверца ее не закрывалась. Внутри лежало два подноса с кубиками льда и три картонных пакета весьма подозрительного вида. Остальные полки холодильника были заставлены банками, тарелками, блюдцами с перевернутыми на них чашками, бумажными и целлофановыми мешками; те из продуктов, что лежали у задней стенки, были куплены в незапамятные времена и уже начали попахивать. Единственный предмет, заинтересовавший ее, был кусок желтого сыра. Она вынула его, осмотрела; оказалось, что снизу на нем проступила зеленоватая плесень. Она положила сыр обратно, закрыла дверцу холодильника. Она решила, что ничуть не голодна.
«А не выпить ли мне чаю?» — подумала она и заглянула в буфет, где стояла посуда. Там было пусто. Значит, придется мыть чашку: вся посуда грязная. Она посмотрела в раковину.
Там лежала гора немытой посуды: тарелки, стаканы с живой на вид, словно дышащей жидкостью, миски с остатками трудно распознаваемой пищи, кастрюля, в которой когда-то варились макароны с сыром; стенки кастрюли были в пятнах синеватой плесени. Стеклянное блюдо для десерта, лежавшее в лужице воды, на дне другой кастрюли, было покрыто серой, скользкой на вид пленкой, похожей на ряску в пруду. Весь запас чашек тоже находился в раковине: чашки стояли одна в другой и хранили высохшие сливки, осадок чаинок и кофейной гущи. Даже белая поверхность фаянсовой раковины покрылась коричневым слоем
Она пошла к себе. Переодеваться было еще рано, но надо было как-то убить оставшееся время. Она вынула новое платье из картонки и повесила его на распялку. Потом надела халат и собрала принадлежности для ванной. Сейчас она спустится на чужую территорию и вряд ли избежит встречи с хозяйкой. Мэриан решила отрицать свою причастность к только что разыгравшейся сцене: пусть Эйнсли сама сражается с хозяйкой.
Пока ванна наполнялась водой, она почистила зубы, внимательно глядя в зеркало над раковиной, чтобы убедиться, что между зубами не застряла пища; это была привычка, и Мэриан следовала ей, хотя ничего не ела. «Поразительно! — подумала она. — Сколько времени тратишь на чистку зубов, трешь их щеткой, разглядываешь пену и свой собственный рот». Над бровью она заметила прыщик. «Это от неправильного питания, — решила она. — От нарушения обмена веществ или химического равновесия в организме». Пока она рассматривала маленькое красное пятнышко над бровью, ей показалось, что оно чуть-чуть переместилось. Надо будет проверить зрение, у нее явно что-то с глазами. «Наверно, астигматизм», — решила она, сплюнув в раковину.
Она сняла обручальное кольцо и положила его в мыльницу. Оно было ей великовато — Питер сказал, что его надо уменьшить, но Клара советовала ничего пока не менять, так как с возрастом пальцы толстеют, особенно во время беременности. Мэриан боялась, как бы кольцо не свалилось в конце концов в водосток. Питер пришел бы в ярость: ему очень нравилось это кольцо. Мэриан перешагнула через высокий старомодный бортик ванны и погрузилась в теплую воду.
Она взяла в руки мыло. Вода убаюкивала, расслабляла. У нее уйма времени. Она с наслаждением растянулась на спине, осторожно пристроив свою глазированную голову на бортик ванны, — пусть вода мягко плещется над ее утонувшим животом. С высоты бортика ее глазам открывался вид на белые вогнутые стенки ванны и полупрозрачную воду, из которой островками поднималось ее тело, нарушая водную гладь серией изгибов и впадин вплоть до мысов ее ног и рифов пальцев. За ними висела проволочная мыльница, над мыльницей блестели краны.
Кранов было два — для горячей и холодной воды; каждый кран поднимался от грушевидного никелированного основания; посредине было основание смесителя, тоже грушевидное и блестящее. Мэриан пригляделась к никелированным грушам и вдруг увидела в каждой из них какое-то странное розовое отражение. Она села, чтобы рассмотреть получше; вода вокруг пошла мелкими волнами. Через мгновение Мэриан поняла, что в кранах отражается ее собственное распаренное тело.
Она пошевелилась, и сразу же зашевелились все три отражения. Они были неодинаковы: те, что находились по краям, клонились к среднему. Как странно видеть одновременно три своих отражения! Она подалась назад, потом вперед, глядя, как различные части ее тела внезапно увеличиваются и уменьшаются в блестящих серебристых кранах. Она почти забыла, зачем пришла сюда. Протянула руку — хотелось посмотреть, как вырастет ее отражение.
За дверью послышались шаги. Пора уходить: очевидно, хозяйка хочет воспользоваться ванной. Мэриан стала смывать с себя остатки мыла. Взглянув на воду, она увидела грязновато-мыльную пленку; ей почудилось, что ее тело уже не принадлежит ей. Мэриан испугалась: что, если она растворяется в воде, слой за слоем, как кусок картона в сточной канаве?
Она быстро вытащила пробку и выбралась из ванны. На сухом берегу холодного кафельного пола она почувствовала себя в большей безопасности. Надела обручальное кольцо, надеясь, что этот твердый маленький талисман поможет ей, пусть ненадолго, сохранить прежнюю форму.