Лакомый кусочек
Шрифт:
Галина на тетю Ксеню посмотрела круглыми глазами и как начала смеяться:
— Ты ж мне, тетя Ксеня, сама говорила: «С лица воду не пить, главное, чтоб человек хороший был».
А сама разгневалась-то как! «Может, у него сердце золотое!»
— Да не бывает у таких хорьков сердца! И свидетельствовать я на вашей свадьбе не буду! — рассердилась тетя Ксеня. — Хочешь губить свою жизнь — твое дело. Только меня в этом участвовать не приглашай!
Разругались они так, что неделю ни Галя, ни тетя Ксеня разговаривать друг с другом не хотели. Тетя Ксеня измучилась: в конце концов, какое право
— Так он был пожилой? — прервала я ее на минуту.
— Для Галечки — да, — сказала тетя Ксеня, — ему уж лет сорок было, хотя полной уверенности, что это ее «принц», у меня нет. Тот-то вроде в Москве жил.
Когда они наконец-то помирились, тему эту они старались обходить. Через некоторое время фестиваль начался, Витька с женой приехал, вот тогда Галина и помрачнела. Плакала иногда по ночам. А уж погиб Витька — с лица спала. Один раз пришла и говорит:
— Тетя Ксеня, а если я знаю, кто убил Витьку, меня убьют?
Тетя Ксеня перепугалась.
— Ты, Галя, чего выдумываешь? — спросила. — Витька твой сам помер.
— Нет, — покачала головой Галина, — не сам. Он ведь левшой был. А шприц был в правой руке…
— Да дверь-то была заперта! Кто ж это мог сделать?
— Вот я и знаю, кто это был, — вздохнула Галина, — только мне, тетя Ксеня, страшно.
Тетя Ксеня посоветовала ей сходить в милицию. Галина только головой покачала:
— Они меня слушать не будут. Им это дело вообще закрыть приказали. Нет, тетя Ксеня, с меня хватит. Я сама отомщу ему за Витьку.
После этого как раз появилась я. И Галина сообщила о сей радостной вести тете Ксении. Вот почему она меня и прикрыла перед милицией.
Галина мне позвонила вечером, а ночью…
— Ночью дверь у нее хлопнула. Пришла поздно. Тихо у нее было. Даже не крикнула, бедная…
Тетя Ксеня посмотрела в сторону. В глазах у нее стояли слезы.
— Ты, Танюша, мне одну вещь пообещай, — обернулась она ко мне, — как найдешь этого мерзавца, дай мне ему в лицо взглянуть. Есть ли там хоть что-то человеческое.
Я пообещала.
— Тетя Ксеня, а что, совсем тихо было? — спросила я, выходя.
— Криков не было. Знаю только — вернулась она не одна. Но говорили они тихо. Я ничего не слышала. Да и, может, она с кавалером своим была — не дело подслушивать-то! Сейчас-то ругаю себя последними словами…
Она махнула досадливо рукой, мы попрощались, и я вышла на улицу. Надо было возвращаться в «Прагу».
Нельзя сказать, что я многого достигла, но все-таки подобралась ближе к своему противнику. У меня даже начал складываться его образ. Ничем не приметный. Серый. Лет сорока. Да, на это описание тянуло много народу. Как-то раз я заметила, что большинство обитателей мужского пола окраин Тарасова могут напугать — внешность закоренелых преступников. А они — в большинстве своем — просто алкоголики.
Жалко, что нельзя
— Выходи, злодей, на честный бой!
На то и существуют злодеи, чтобы этих боев избегать. А для этого им надо ударить первыми. И желательно в спину.
В холле было пусто. Только несчастная девушка с перхотью паслась в ожидании Виктории. Впрочем, судя по ее оживившемуся виду, она была согласна и на меня.
— Вас зовут Таня? — заискивающе спросила она меня.
Я кивнула. Мне ее было жалко, но если бы кто-нибудь сказал, что я сейчас остро нуждаюсь в ее обществе, я не поняла бы юмора этого предположения.
Она судорожно вздохнула и подняла на меня свои глаза:
— Меня зовут Оля. Оля Клячина. Правда, смешная фамилия?
Я пожала плечами.
— Вы ведь пресс-секретарь Виктории Игоревны? — продолжала она.
— Да, — сказала я, — и если это все, что вас интересует…
— Понимаете, Виктория Игоревна не дает мне интервью, а мне оно необходимо.
— Если Виктория Игоревна не расположена дать вам интервью, то чем я могу вам помочь? — спросила я, удивившись, как быстро я набралась от здешнего общества некоторой спеси. — Беседа со мной, как я думаю, совершенно неинтересна для ваших читателей.
Она вздохнула:
— Таня, вы могли бы мне помочь. Виктория Игоревна к вам прислушивается. Попросите ее за меня. Пожалуйста!
Мне было ее жалко. Однако я передернула плечами, ответила, что помочь ей вряд ли могу, и сделала попытку уйти.
— Я ведь тоже могу вам помочь, Таня, — услышала я за спиной Олин голос. — Если вы передумаете, я буду ждать вас в баре, через полчаса.
— Чем вы мне можете помочь?
— Узнаете, если придете, — рассмеялась она.
Что ж. Признаться, меня заинтриговали. Я кивнула. Через полчаса так через полчаса. Этого времени мне хватит, чтобы попробовать уговорить Викторию дать это идиотское интервью. Должна же я хоть иногда выполнять обязанности, за которые мне любезно доплачивают.
Подняться к Виктории мне не удалось. Прямо по курсу двигался Александр.
— Ах, Танечка! — улыбнулся он. — До чего ж я давно вас не видел!
— Целые сутки… — вступила я в игру. — Как это вы не умерли от тоски?
— Сам не знаю, — печально сообщил он. — Трудно с вами, Таня. Вам даже комплимент не сделаешь, слишком вы девушка начитанная.
— А вы, значит, предпочитаете глупых девушек?
— Я их не предпочитаю, радость моя, — улыбнулся он, — это они меня предпочитают… А я отвечаю на их чувства. Вы-то ко мне равнодушны.
Я незаметно вздохнула. Знал бы этот мерзавец, как я к нему равнодушна… Видимо, вздох мой от его внимания не ускользнул, поскольку он довольно улыбнулся и сказал:
— Если вы идете к Виктории, так она ушла вместе со своим папенькой отобедать в ресторан… Скорбь по убиенному мужу оставила ее на время, и она решила отведать экзотических волжских блюд…
— Из коих самым экзотическим является картошка, — флегматично продолжила я…
— А вот и нет, — обрадовался он, — придет Вика — поведает нам, что у вас тут за экзотика… А мы можем пока пройти в бар, кофе выпить…