Ламберт
Шрифт:
В отражении зеркала на меня смотрит бледная копия меня с потухшим взглядом, вечными синяками под глазами, тёмно-русыми волосами, своей длиной доходящими чуть ниже лопаток. Не смотря на то, что мне всего двадцать три, ощущение такое, что я прожила уже много лет, причем много несчастливых лет, полных тревог, депрессии и одиночества. Продолжаю разглядывать свое бледное лицо, попутно убирая мокрые, после душа, волосы со лба и шеи, невольно касаюсь шрама на левой скуле. Когда я улыбаюсь, мое лицо приобретает немного жутковатое выражение, словно улыбка знаменитого
«Да уж, я начинаю потихоньку сходить с ума», – эта мысль снова посещает меня, но я гоню её прочь.
Мне нужна кружка хорошего кофе, и я отправляюсь на кухню за дозой бодрящего и ароматного напитка. Так-то лучше.
***
Время два часа ровно, я уже сидела на скамейке под «нашим» деревом в парке, недалеко от городской набережной. В моих руках, был небольшой сверток из плотной бумаги, неудавшийся сюрприз для моего брата. Солнце сегодня светило нещадно, что вполне обыденно для календарной осени и города, в котором я жила. Изнывая от жары и обливаясь потом, и подняла глаза и увидела лицо лучшего человека на свете – моего Петра.
– Петь! Привет! – Я махнула ему рукой.
– Привет Лис. – То, как он всегда сокращает моё имя, мне безумно нравится. – Вид у тебя не очень, опять не спала? – Петя плюхнулся рядом со мной на скамейку.
– И я рада тебя видеть. – С наигранной обидой в голосе говорю я. – Вот. Наконец-то вручаю.
Я протянула ему сверток.
– Таааак, и что же тут? – Он аккуратными движениями ловких пальцев развернул бумагу и в его руках оказался монокуляр для съемок на природе.
– Алиса! Я давно хотел себе такой, спасибо!
– Не за что. Теперь будешь снимать красивые фото для своего альбома.
В его глазах я вижу искреннее удовольствие от подарка, и от этого на моей душе становится теплее.
– Мы не виделись неделю, как твои дела? – Петя свободной рукой приобнял меня.
– Ничего… работу вот ищу. Двигаюсь вперёд. – От его прикосновений мне не становилось плохо.
– Это же отлично! – Брат широко улыбнулся своей заразительной улыбкой и тут же вскочил с лавки. – Пошли, мороженое ждёт!
– Да, идём! – От его детского энтузиазма и одного упоминания о лакомстве, я залилась смехом.
Парочка рожков с мороженым съедена, мы обошли весь небольшой парк вдоль и поперёк и я, обливаясь потом, тяну брата домой, уже жалея что согласилась на прогулку в такой жаркий день.
– Давай пройдёмся по набережной, у воды чуть прохладнее. – Мой брат решил сегодня окончательно добить меня летом.
Потягивая лимонад со льдом, мы прячемся в тени деревьев и не спеша идём вдоль кромки воды. Волга, тёмная и печальная, похоже, так же как и мы, устала от вечно палящего солнца. От её вод, исходит густой, речной запах, смешанный с приторным ароматом сладкой ваты, продающейся неподалёку. Как ни крути, я терпеть не могу местный климат, но эта тёмная вода притягивает меня, словно магнит. Может потому что моя стихия вода? Хотя я не верю в гороскопы, личностные прогнозы и прочую мистику. Но вода,
***
– Я уже не могу, мне срочно нужна прохладная вода. – Спустя пару часов, мы вспотевшие и уставшие, подъехали к моему дому на машине брата, и я бросив свой рюкзак прямо на пол и умчалась в ванную комнату. – Включи кондиционер.
– Окей! Найти бы ещё пульт от … – остаток фразы я уже не слышу из – за шума воды.
После десятиминутного полоскания себя самой, я с наслаждением натягиваю свежую футболку и домашние штаны, и присоединяюсь к трапезе брата.
– Ничего себе, ты уже и салат приготовил. Проголодался? – Шутливо говорю я.
– Угощайся. – Он двигает большую тарелку со свеженарезанным салатом ближе ко мне.
– Обожаю когда ты готовишь, братец.
– Ну хоть кто – то должен это делать в твоём доме, раз ты сама ничего кроме чая или кофе себе не готовишь. А то стала уже как ходячий скелет.
– Неправда. Я за последние две недели набрала пару кило. Или больше. – Мои попытки возразить просто смехотворны даже для себя самой.
Петя делает «не рассказывай мне сказки» выражение лица, которое и без слов говорит мне о том, что его не обманешь.
– Я тут обратилась в агентство, мне пообещали подыскать работу. – Я поспешно стараюсь сменить тему. – Думаю так проще всего.
– Да, наверное. Только смотри, чтобы не обманули. – Он сделал многозначительный взгляд. – Ты же знаешь – никаких предоплат, страховок и прочую муть…
– Не беспокойся, я отнесусь к этому делу крайне серьёзно. – Я одним жестом руки прерываю его. – И если найду работу, ты узнаешь об этом первым.
После лёгкого перекуса и большого стакана ледяной воды, мы с братом вышли на задний дворик и устроились на скамейке с теневой стороны дома.
– Хорошо что этот дом достался тебе, если бы я тут жил, то давным давно выкопал бы тут бассейн. И уже никакой сад не посадить.
– Я не оставляю мечты вырастить здесь вишнёвые деревья, как хотел отец. Хотя бы потому, что они очень красиво цветут. Но видимо почва никак не желает принимать себе жильцов, помнишь, сколько отец бился?
– Да, достаточно.
Наши родители сошлись, когда мне было двенадцать лет. Моя мама не любила находиться долго без мужчины, и до папы Миши, у неё было три или четыре поклонника. Своего отца я практически не помню, а дядя Миша единственный, кто сразу же принял меня как родную дочь. Я и называла его всегда не иначе как папа. И с Петей мы сроднились без вопросов, вместе выросли и считали друг друга родными. Моя мать не принимала Петю, собственно как и меня, всю мою жизнь. Петя злился на неё за это, так как не понимал её отношения к своей родной дочери. Но такова моя родная мать – эгоистичная, ревнивая, невероятно нарциссичная натура. Я иногда задавала себе простой вопрос – зачем она родила меня? Ответа на него мне не дала даже она. Но все же мне повезло, я обрела родных людей, у меня был отец и есть любимый брат.