Ламбрант-некромант
Шрифт:
— Увы, наркотики здесь не причём, — парировал Степан Игоревич, устроившись в кресле возле стола. — Убили всю его семью, включая домработницу. И я помню этого парня, он был, как бы так выразиться, моим негласным общественным помощником.
— Даже так? — удивился Семён Олегович, заметив, что левый глаз посетителя выглядит болезненно — сильно покраснел, будто налитый кровью. — А я думал, второкурсников не берут даже на практику в следственные органы…
— Это получилось случайно, — с мрачной улыбкой пояснил Степан Игоревич. — Однако я пришёл вовсе не из-за убийства Падериных.
—
— Да, благодаря Падерину, — подметил следователь. — У Вас учится такой студент Павлов, он же Лампов, он же Володарёв…
Проректор нахмурился, вопросительно уставившись на своего собеседника.
— У нас много студентов, надо искать в базе данных, — оправдался Семён Олегович. — Но сделать это смогу лишь завтра, сейчас учебный отдел наверняка собирается домой, равно как и я…
— Не стоит утруждаться, я уже выяснил, что он в списках на перевод сюда, — сообщил Тронин. — И вроде как имеет доступ в учебные корпуса в качестве слушателя.
— А, так он же не студент даже, — облегчённо выдохнул мужчина, в кой-то веке порадовавшись, что криминал не связан с учащимися его вуза.
— Но слушатель, — оспорил следователь. — И он подал заявку на тот же третий курс, на котором учился погибший Геннадий Силантьев.
— Да? Ну, может быть. А они что, разве как-то связаны друг с другом?
— Связаны. Вместе учились на первом курсе в Современном Правовом Институте, потом Силантьев перевёлся к вам, а следом за ним вот и Павлов подал заявку. Эти двое замечены в делах сатанинской секты.
— Господи, боже мой! — воскликнул Семён Олегович, схватившись за лицо. — Современный Правовой Институт, да-да, спи… Мы его «СПИ» между собой тут называем, та ещё шаражка. Закрылась вот весной, а большинство студентов минобр поручил принять нам для переаттестации.
— Этот Павлов, он же Лампов, он же по паспорту Володарёв, — сухо перечислил Степан Игоревич все фамилии Ламбранта, — крайне опасный субъект. И им, как выяснилось, занимается отдельная спецслужба, в которую я обратился вчера, когда понял, что Володарёв пожаловал на место убийства Падериных.
— Час от часу не легче! — нервно сказал проректор, достав платочек, чтобы вытереть испарину на лбу. — Начальство и так сегодня устроило разнос, а тут ещё такое… И что же Вы планируете делать с этим Павловым? То есть Володарёвым…
— Нужно организовать задержание этого типа, — огорошил его Тронин. — Сделать это в другом месте проблематично. По адресу постоянной регистрации он не проживает, там только мать, инвалид по психическому заболеванию, ничего трезвого не может сказать даже. Где находится Володарёв, нам тоже не удалось установить. А обезвредить его надо в кратчайшие сроки, иначе быть беде.
— Это да, конечно, — согласился мужчина и, налив воды из графина, предложил один стакан посетителю. — Мы всячески поспособствуем следствию.
— Не совсем следствию. Видите ли, я пришёл сюда не один, а с представителем этой спецслужбы. Давайте я позову его, и
Семён Олегович поперхнулся и стал кашлять. Такого поворота событий он даже не предполагал. Впрочем, Тронин не стал дожидаться его согласия, вышел в коридор, кому-то позвонил и через минуту в помещение вошёл худощавый бородатый мужчина. Выглядел он странновато — длинные светлые волосы, синий костюм, но отнюдь не деловой. Одежда незнакомца больше напоминала спортивную экипировку, только без опознавательных полосок и нашивок, с металлическими вставками по краям, а на поясе висел кинжал в ножнах. На его рукоятке блеснул голубой камень, который привлёк внимание проректора. Такого красивого украшения он ещё не встречал, хоть и увлекался коллекционированием холодного оружия.
— Валентин Кириллович Охтин, — представился новый посетитель и небрежно взглянул на протянутую руку Семёна Олеговича, вовсе не собираясь жать её в знак приветствия.
— Что ж, моя миссия на этом закончена? — уточнил у гостя следователь, которому тоже не терпелось уйти по своим делам.
— Нам ещё понадобится Ваша помощь, — разочаровал его Охтин и посмотрел на проректора каким-то недобрым взглядом. — Я представляю агентство по борьбе с экстремизмом, это недавно созданная организация, отдельная от ФСБ.
— Надо же, — напрягся университетский чиновник. — Тогда, может, сразу к ректору? Раз дело такой важности…
— Уверен, ректору сообщать об этом вообще не в Ваших интересах, — осадил его Валентин Кириллович. — Дело в том, что ваше учебное заведение и так замечено в неприятных вещах, за которые высокое начальство из Москвы давно должно всех вас разогнать. Но я понимаю, насколько сложно работать сегодня с молодёжью. То экстремалы, то экстремисты — с этим непросто бороться.
— Д-да, — взволнованно кивнул Семён Олегович и вновь осушил стакан воды.
— Поэтому с Павловым я планирую разобраться по-тихому, — продолжил Охтин. — В университете подежурят мои люди. На улице мы и так уже ведём наружное наблюдение, но люциферит способен проникать в здания окольными путями. Для этого нам и понадобится Ваше содействие, чтобы мои специалисты имели доступ ко всем помещениям.
— Как Вы назвали этого парня? — поморщился проректор. — Люциферианец? Это по названию секты, да?
— Это не важно, — смутился представитель таинственного агентства. — Главное, что он причастен к гибели и ваших студентов, и молодых людей, которые сгорели в церкви Равноапостольного Дмитрия Каримского на Бельтан.
У Семёна Олеговича начинала кружиться голова. Его странный посетитель говорил какие-то непонятные названия и ужасные вещи.
— На Бельтан? — переспросил он дрожащим голосом.
— Сатанинский праздник, — пояснил вдруг Степан Игоревич.
— По другому Вальпургиева Ночь, — повысил Валентин Кириллович голос. — Или ночь Сатаны. Для сектантов это значимая дата. Они устраивают кровавые чёрные мессы, на которых происходят жуткие оргии. Можно сказать, что эта дата их сильно объединяет в желании совершать убийства.