Ламбрант
Шрифт:
—Так надо, Ламбрант!— выкрикнул злодей весёлым голосом.— Так надо!..
Обогнув островок зарослей, Ламбрант обо что-то споткнулся, погрузился в холодный мокрый песок и вместо того, чтобы подняться и бежать дальше, застыл от внезапного яркого воспоминания. Такое с ним уже происходило когда-то, даже совсем недавно. Он точно так же пытался от кого-то скрыться, боялся, на ходу придумывал варианты отступления, но был уверен, что сможет справиться с этой проблемой. И тогда он тоже падал на пропитанную дождём землю, зная, что убийца идёт по пятам.
Преодолев это внезапное озарение, Павлов вскочил, нацелил себе путь
Температура реки была далека от «плавательной». Ламбрант почуял это сразу, едва ступил в пелену шипящих волн. Однако собственная жизнь была гораздо дороже холода, отчего бес тут же нырнул и активно заработал руками и ногами. Подумаешь, проплыть километр или даже меньше, пустяковое дело. Единственное, мешало течение и дождь. Последний слепил глаза, забивал ноздри водой, когда Павлов пытался глотнуть воздуха. Он пока не догадался о том, что вполне может обойтись и без кислорода. Под ним колыхалось огромное чёрное пространство, которое нисколько его не ободряло. Здание ресторана осталось позади, играя неоновыми огнями. Берег перед ним по-прежнему был пуст, и Ламбрант решил сосредоточить взгляд на примыкавших к «Пенелопе» липах. И когда там мелькнула серая тень, он обрадовался. Предположения подтвердились, люциферит шатался в потёмках, ища свою жертву и не подозревая, что та уже уплыла от него на соседний берег.
Вдруг за ноги кто-то резко схватился, и Ламбранта потянуло под воду. Он даже не успел ничего сообразить, как оказался в кромешной холодной мгле. Что-то впилось ему в колено, и бес почуял собственную кровь. Его ранили и продолжали тянуть на глубину. Он вырывался, пытался плыть наверх, царапал чью-то руку, сжавшую его огромный ботинок. Через пару секунд болезненный удар повторился, и кровь снова выступила в воду обильной чёрной струёй. Потом внезапно их обоих выбросило на поверхность, и перед глазами возникло лицо довольного люциферита.
—Думал, я не разгадаю твой манёвр, слабак?!— вскричал Литвинов и всадил лезвие ему под рёбра с правой стороны.— Больно тебе, Ламбрант? Признавайся, больно или нет?..
Признаться не хватило терпения. Павлов только и мог, что корчиться от колотых ран и реветь, захлёбываясь ледяной водой.
—Тебе будет больно, это только начало!— пообещал профессор и снова потащил его ко дну.
Нож входил и выходил из его тела, словно из куска тающего сливочного масла. Всё вокруг заволокло кровавой пеленой, и теперь хотелось лишь умереть. Испытывать нескончаемую боль юный бес не мог, перестав
Наверное, это продолжалось бы и дальше, однако Литвинова ударило невесть откуда взявшееся весло. Люциферит выпустил из ладони нож и получил второй удар прямо по правому рогу, после чего хватка его руки ослабла. Ламбранта же кто-то вытянул обратно на поверхность и одним движением положил на дно сырой лодки. Вовремя подоспевшим спасителем оказался Бертран, который ещё несколько раз шлёпнул веслом по воде и начал быстро грести к берегу. Дальнейшее Павлов помнил очень смутно. От огня, горевшего во всём его израненном теле, сознание быстро отключилось.
глава 10
Пикантные жертвы.
Несколько дней после случая с Литвиновым Ламбранту было до жути плохо. Думать о чём-либо мешала боль, разлившаяся по всему телу в самых разных образах. И хотя ножевые раны получили разряд серьёзных, больше всего страдала голова. Повторились все прошлые симптомы: окровавленная подушка, холод, отсутствие аппетита, а по ночам снова полёты по комнате и лизание потолка. Правда, на этот раз удалось остаться внутри помещения, однако сути дела такое обстоятельство нисколько не меняло.
На третьи сутки стало значительно легче. Может, на это сказались уколы, которые с завидной регулярностью делали медсёстры, или Ламбрант самостоятельно восстановил силы. Так или иначе, беседы с наставником было не избежать, и в это утро горе-студент первым делом увидел Бертрана, высыпающего в глубокую суповую тарелку красные ягоды.
—Очнулся?— спросил он голосом, далёким от доброго.— Вот, принёс тебе клюквы, в этом сезоне её особенно много уродилось. Любишь?
Опекун запустил в рот пару ягодок и даже не поморщился от их горечи.
—Вы спасли меня,— напомнил ему Павлов, осматривая чёрные простыни, которыми была заправлена его больничная постель. Нет, они не почернели от грязи, а на самом деле были сотканы из такой ткани.
—Да,— кивнул Берт, достав из кармана бежевого пиджака носовой платок.— Не заподозри я в твоих словах что-то странное, ты бы лежал сейчас на дне той реки с отрезанными рогами.
—Но почему он напал на меня?— встрепенулся Ламбрант и ощутил, что ноги его стали ещё тяжелее. Неужели копыта увеличились?..
—Этот субъект – люциферит, а люцифериты из числа всех остальных бесов крайне жестокие создания. Я понадеялся, что об этом тебе расскажут в лиценциарии, так что в какой-то степени здесь и моя вина, недоглядел, не объяснил, не предупредил.
—Но я тоже люциферит. Литвинов сказал, что...
—Он обманул тебя,— нахмурился бес и обошёл кровать подопечного.— Никакой ты не люциферит, а наш вполне обычный сородич.
—Тогда зачем ему понадобилось убивать меня?
—Кто его поймёт,— пожал плечами Бертран и поправил прядку каштановых волос, сползшую ему на левый глаз.— Как ты себя чувствуешь? Уже в состоянии ходить?