Лампа паладина
Шрифт:
– Это что такое, я тебя спрашиваю? – Мама даже топнула ногой. – Мигом вставай, автобус по расписанию ходит, ждать не станет! Мы с таким трудом уговорили Германа к нам присоединиться…
Ах вот в чем дело… А я спросонья и не поняла, точнее забыла, про вчерашнюю новость, которая привела маму в такой ажиотаж. Герман Иваныч теперь свободен, и на него открыта охота. Причем что-то мне подсказывает, что тетя Оля тоже не прочь поохотиться. Отец Славика давно умер.
Так что отвертеться от
Всю дорогу до автовокзала мама оживленно болтала о том, какая нас ждет замечательная поездка.
– Ты только представь – там церковь пятнадцатого века, и при этом очень хорошо сохранившаяся! А какие там пейзажи! Это самое красивое место в области!
Я слушала ее вполуха.
Меня не оставлял тоскливый, мучительный страх.
Перед глазами проплывали картины, которые я увидела во время отключения электричества. Несущаяся навстречу автобусу фура… перевернутый, покореженный автобус…
И отчего-то – плюшевый медвежонок…
Я пыталась пересилить себя, убедить, что это – глупость, дикие фантазии.
Но ничего с собой не могла поделать…
Наконец мы доехали, вышли на посадочную площадку.
Автобус там уже стоял.
– Как хорошо, что мы на него успели! – щебетала мама. – Следующий будет только через сорок минут! Они будут ждать нас на машине у поворота к церкви, а за Германом заедут к дому.
– Вот как, за Германом, значит, заедут, а мы должны на автобусе тащиться… – проворчала я, мама бросила на меня выразительный взгляд, но промолчала.
Мы подошли к передней двери…
И тут я увидела водителя.
Это был лысый загорелый дядька с большими волосатыми руками.
Точно такой был в моем вчерашнем видении…
Я попыталась успокоить себя.
Ну да, лысый. Ну да, волосатые руки.
В конце концов, все водители похожи друг на друга.
Ну, допустим, не все, но многие…
Но тут я увидела игрушку, подвешенную на шнурке перед лобовым стеклом.
Это был забавный плюшевый медвежонок в клетчатой шапочке…
Меня словно под дых ударили. Я остановилась, не дойдя до двери и двух шагов.
– Мама, я не поеду на этом автобусе! – проговорила я тихо, но твердо. – И ты не поедешь!
– Что значит – не поедешь? – переспросила мама. – Что значит – не поеду? Что такое ты говоришь?
– Не поеду – и все! – повторила я и попятилась от двери, не сводя глаз с чертова медвежонка. И натолкнулась на здоровенного мужика с огромной сумкой наперевес.
– Смотреть надо, куда прешь! – буркнул он, едва не уронив сумку.
Я не ответила и не извинилась,
– Что ты такое несешь? – прошипела мама, оглядываясь по сторонам. – Возьми себя в руки! На нас уже смотрят! Садись уже в автобус! Не позорь меня!
– Ты меня не поняла? Мы не поедем на этом автобусе! – я сказала это громко, несмотря на странные взгляды остальных пассажиров.
– Как это – не поедем? Мы должны на нем ехать! Нас ждут! Мы не можем подвести людей! Мы заранее договорились! Церковь пятнадцатого века… или даже четырнадцатого… И Герман…
Я поняла, что она меня не слушает. И что она сейчас силой затолкает меня в этот автобус. Вот просто схватит за руку и потащит, может еще людей на помощь позвать. Хотя нет, говорила уже, что мама всегда соблюдает приличия.
У меня оставался только один аргумент – последний и решительный, как в песне.
Я понимала, что это плохо, аморально, но другого выхода не было.
Я закашлялась, захрипела, выпучила глаза, согнулась пополам… Проходящая мимо женщина с испугом шарахнулась в сторону.
– Что с тобой? – мама наконец обратила на меня внимание.
Я не отвечала, только хрипела и кашляла, и ненавязчиво, маленькими шагами, удалялась от автобуса.
– Что с тобой? – повторяла мама. – У тебя приступ?
– Да… да… – простонала я между приступами кашля и снова захрипела, боясь переиграть. Хорошо бы хоть слезы пошли, а то как-то ненатурально у меня получалось. Но слезы, как назло, не появлялись, и чихать не хотелось, из носа ничего не лилось. Вот зараза какая эта моя аллергия, в кои-то веки она мне нужна – так нет ее!
К нам подошла какая-то сердобольная женщина, спросила, чем она может помочь. К этому времени мне удалось отойти от автобуса подальше. Мама торопливо достала из сумки бутылку воды, протянула мне. Я хлебнула, и тут вода попала не в то горло, и я закашлялась по-настоящему.
– Припадочная! – громко сказал мужик, которому с трудом удалось запихнуть свою огромную сумку в багажное отделение.
Водитель выглянул из автобуса и недовольно спросил:
– Ну что, вы садитесь или что? У меня, между прочим, расписание.
– Или что! – отмахнулась от него мама.
– Ну так я поеду!
– Поезжайте, поезжайте!
Автобус отъехал.
Я сделала несколько глотков из бутылки, и мой «приступ» благополучно завершился.
Мама успокоилась – и сразу принялась меня отчитывать.
– Ну вот, следующий только через час…
– Ты говорила, через сорок минут.
– Сорок минут – это тоже много. Мы подведем людей… они нас ждут… как неудобно…
Она набрала телефон своей подруги, но тот не отвечал.