Лампатата'
Шрифт:
– Только в том случае, если ты меня с собой в примерочную кабинку возьмёшь, – Лампатата попытался изобразить грудной голос, но у него получилось что-то больше похожее на рычание.
– Ты, как всегда, в своём репертуаре, – довольным голосом пропела подруга, и принялась напевать что-то весёлое.
У нашего героя тут же испортилось настроение. Он вдруг вспомнил об обещании не тратить время зря, которое он дал себе несколько дней назад.
– Послушай, – принялся увещевать не в меру развеселившуюся подругу Лампатата, – а тебе обязательно это платье покупать?
Пение
– Может быть, встретимся в центре после того, как ты освободишься? Какая от меня может быть польза в советах по выбору женской одежды? – С надеждой спросил наш герой.
– Нда, репертуар у тебя всё тот же. Не хочешь, так прямо и скажи, – холодно сказала подруга. – А вообще ты прав, от тебя всё равно не было бы никакого толку.
– Ну да, я ведь не женщина, – обрадовался Лампатата, и примирительно спросил – Куда ты все-таки собираешься, если не секрет?
Его подруга с большим трудом поборола желание сказать правду, которая заключалась в том, что она собиралась на день рождения к их общему другу. Шла она туда по одной простой причине – от такого болвана, как Лампатата, добиться чего-либо было невозможно. Ко всему прочему, он ещё и уезжал, и в таком виде не представлял для неё абсолютно никакой ценности.
Следует отдать ей должное – поборовшись некоторое время с собой, она всё-таки сказала правду:
– Ты ведь знаешь, у … – она назвала имя общего друга, – в субботу день рожденья. Вот туда и собираюсь. Ты, наверное, тоже идёшь?
Лампатата не знал, какому именно из двух видов обиды отдать предпочтение. В данный момент он поразительно напоминал буриданова осла5, мечущегося от одной обиды к другой. То он обращал свое лицо к сладкой обиде на то, что его не пригласили на день рожденья, то поворачивался к не менее сладкой обиде на подругу, которая так несправедливо с ним обошлась. Выбор был настолько нелёгок, что он предался двум обидам одновременно.
– Нет у меня времени на дни рожденья, поэтому – нет, не иду. – Не желая, чтобы подруга догадалась об истинной причине, по которой он не собирался идти на день рожденья, Лампатата постарался придать своему голосу как можно более строгий оттенок.
– Хм, я слышала, что ты от коллектива стал отделяться. Говорят, нос задрал перед отъездом, – снова попыталась задеть нашего героя собеседница, впрочем, прекрасно зная о том, что она его уже достаточно задела.
«Что ей от меня нужно?» – С горечью подумал Лампатата, совершенно игнорируя тот факт, что это он позвонил своей подруге, а не она ему.
Он замолчал, исполненный решимости на этот раз во что бы то ни стало молчать до победного конца. Обида настолько переполняла нашего героя, что он, фактически, не мог говорить.
– Да шучу я, шучу! – Удовлетворившись гробовым молчанием нашего героя, весело прощебетала в трубку подруга. – На самом деле ты молодец, что уезжаешь. Я вот тоже раздумываю, не уехать ли мне, только вот пока никто не приглашает.
Последнюю фразу она произнесла томным,
– Некогда мне, – сухо сказал Лампатата. – Ещё столько всего собрать нужно.
После чего опять замолчал, и гробовое молчание плавно перетекло в кладбищенское.
– Ладно, мне пора. Скажи, когда уезжаешь, заскочу как-нибудь в гости, повеселимся напоследок, – подвела черту под разговором собеседница.
Они мило попрощались, и Лампатата нажал на отбой. Самое время напомнить нашему не в меру любвеобильному герою, что мы, авторы, предупреждали его о неблагополучном исходе его предприятия. Однако злорадствовать мы не будем, наоборот, оставим Лампатату на полчаса в покое, и позволим ему вдоволь поскулить и пожаловаться на несправедливость мироустройства.
Как только наш герой немного пришёл в себя, выяснилось, что, не найдя логики в поведении подруги, он пребывает в полнейшем недоумении. Теперь он ещё больше, чем раньше, не мог понять, нужен ли он ей или нет. Как только он уверял себя, что совсем ей не нужен, тут же задавался вопросом – почему она не дала этого понять или не сказала прямо? Противоположный вариант также не находил подтверждения – если он ей был хотя бы немного нужен, почему она так странно себя вела?
Его подруга тем временем рассудила проще. «Ну и дурак», – подумала она, и, подбодрив себя этим, привела себя в порядок и отправилась покупать себе платье.
Совершенно естественно, что в такой ситуации Лампатате совершенно расхотелось звонить второй подруге. Он боялся, и не без оснований, что непонятная женская суть окончательно выбьет его из равновесия и расстроит планы. «Почему они всё так усложняют?» – судорожно думал он. – «Как они только выживают в этом хаосе!». Наш герой никак не мог успокоиться. Внезапно ему на глаза попался чемодан, который он так и не закончил собирать, и его нервные мысли понеслись в новом направлении. «Стоп», – подумал он, – «О чём я только думаю! Пусть она (то есть первая подруга) идёт…» – тут наш герой подавил в себе приступ злости и продолжил свои размышления, – «куда хочет идти. Но ведь у меня есть другая подруга, она совсем не такая…». Лампатата не нашелся, как закончить свою мысль, и углубился в поиски своего телефона, который он куда-то положил перед тем, как отправиться на полчаса скулить в углу (так как луна еще не взошла, друзей поблизости не было, а алкоголь в квартире нашего героя исчезал довольно быстро).
«Да что за день сегодня такой!» – раздражённо думал сбитый с толку Лампатата, не понимая, куда подевался его телефон.
«Надо же так всё усложнять!» – думал он параллельно про свою первую подругу. – «Вроде, как и у всех людей, две руки и две ноги».
К счастью, Лампатата воздержался от дальнейших сравнений, иначе, чего доброго, он начал бы искриться от раздражения. «Послушай, Лампатата», – говорим мы ему. – «Если природа создала мужское и женское тела разными, то исходя хотя бы из этого можно догадаться, что мужчины и женщины отличаются по своей сути, хоть и называются общим словом «человек»?»