Лань в чаще, кн. 2: Дракон Битвы

Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Зато теперь ты будешь вспоминать обо мне каждый раз, когда он опять позовет тебя в уголок побеседовать о висах Виндира Ядовитого Языка! – невозмутимо отвечал он.

– Но ведь он – жених Хильды Отважной! Неужели ты ревнуешь? – Ингитора все-таки считала это шуткой, хотя и довольно жестокой.

– А то как же! – без малейшей шутливости отвечал Торвард. – Я – мужчина, мне можно. А ты не смей! Пожалуй, имеет смысл объявить им, что ты моя невеста. И намекнуть, что на ночь нас можно укладывать в отдельный покойчик.

– У квиттов нет такого обычая! – ответила несколько возмущенная Ингитора. – У них терпят до свадьбы!

– А у фьяллей есть!

Ингитора негодовала, но всерьез сердиться на него за

все это не могла. Торвард наслаждался ее ласками до самозабвения, у него даже лицо становилось другое, словно из глубин его существа всплывала какая-то иная стихия и захватывала его целиком. Зверя, рычащего в свирепой страсти, в которой выходила наружу его возрождающаяся сила, больше не было: близость души и духа очистила темный поток и поддерживала равновесие его внутренней вселенной. Но поэтому же все существо его требовало полного слияния с обожаемым существом, и в этом он был совершенно прав. Любовь к Ингиторе стала естественной частью его любви к жизни, такой же пылкой и страстной, как и все его жизненные проявления; любовь стала драгоценнейшей частью его мира, и он никогда не уставал ее выражать. Притом его не волновало, где это происходит и кто на это смотрит: для него существовала только Ингитора. Он ничуть не смущался обнимать ее при домочадцах Вигмара, а в лесу, куда они выходили погулять, каждый куст казался ему вполне пригодным брачным покоем, так что после двух прогулок Ингитора их прекратила. Торвард слишком хорошо знал, чего хочет, а за свою стойкость ей трудно было поручиться, но торопиться не стоило. Дом Вигмара Лисицы служил как бы мостом между зачарованным лесом, где они с Торвардом встретились как единственные люди на земле, и большим человеческим миром, где им предстояло жить. Она снова вспомнила о существовании человеческого мира, и с его порядками приходилось считаться. Их ждало еще немало сложностей, и было совершенно неизвестно, когда они смогут справить свою свадьбу. А сидеть на собственной свадьбе уже «в счастливом ожидании» Ингитора считала недопустимым хотя бы ради чести самого будущего ребенка. Торвард клялся, что по законам Фьялленланда обручение дает жениху все права мужа и ребенок считается законным, даже если успеет родиться до свадьбы, но Ингитора не поддавалась.

– Во-первых, ни один фьялль еще не знает о нашем обручении! – говорила она. – Сам же говоришь: наши дети будут конунгами Фьялленланда, а значит, сомнения в чести матери им не нужны! Они и так от нас хорошенькое наследство получат: отец – убийца деда по матери, прямо тебе «Вельсунг-сага»! Ладно бы мы с тобой встретились и обручились, как все разумные люди: на тинге где-нибудь! Но после того, что между нами произошло в последний год! Весь Морской Путь заговорит, что моя месть тебе кончилась беременностью, после того как я погуляла наедине с тобой по лесам! Пойдут слухи, что я взяла у тебя твое обручье за выкуп не родовой, а женской чести! Нет уж! Сначала мы с тобой помиримся при свидетелях, ты мне выдашь марку золота за отца, а потом уже будет мое приданое – а потом все остальное! И наши дети будут знать, что их родовая честь ограждена с обеих сторон!

Торвард спорил, но больше из врожденного упрямства, потому что, при всей пылкости своей любви, понимал, что в ее словах много правды.

– Ты очень мудро рассуждаешь, женщина! – стонал он, стоя перед ней на коленях и страстно прижимаясь лицом к ее груди, как будто стучась в дверь, в которую его не впускают. – Скорее бы нам выбраться из этих лесов! А там останется только Бергвид – и можно справлять свадьбу!

Ингитора только вздыхала – и правда, осталась самая малость!

– Или… Впрочем, а чем нам Бергвид-то мешает, тарайн тар фид ?

С новости о своем обручении они начали, когда дня через четыре Торвард, движимый нетерпением скорее вернуться в большой мир, решил, что дальше молчать незачем. К счастью, до Золотого озера никакие слухи о битве на Остром мысу и деве-скальде с ее местью не доходили,

и им просто пожелали счастья. А вот все, что касалось Бергвида Черной Шкуры, здесь выслушали с жадным, прямо-таки всепоглощающим вниманием. И Вигмар Лисица быстро сделал свои выводы.

– Ну, Вальгейр Скальд, я думаю, тебе теперь недолго ждать свадьбы! – объявил он своему сыну, который, по своему чистосердечию, и не подозревал, что получил синяк не просто так, и улыбался гостям с прежним искренним дружелюбием. – Если твоя невеста йомфру Хильда лишится своего жуткого брата, то не останется причин, мешающих тебе на ней жениться. Что, Торвард конунг, ты будешь предъявлять права на земли Бергвида, когда они освободятся?

В том, что с Драконом Битвы Торвард скоро избавит Квиттинг от проклятия, он даже не сомневался. На его глазах Дракон Битвы однажды предал хозяина и тем погубил, но это было в конце срока, через двадцать пять лет его службы. В начале Дракон Битвы приносит только победы: где угодно и над кем угодно, особенно когда получен из рук и с благословением того, кто уже сидит за столом Отца Ратей.

– Это будет слишком много для конунга! – воскликнула фру Хильдвина, вторая жена Вигмара, молодая, красивая, самоуверенная, разговорчивая женщина, знатного рода, несколько избалованная и не знающая недостатка ни в чем, кроме скромности. – Мало того, что он хочет присвоить такой подвиг, как избавление Морского Пути от этого чудовища, так еще и его земли! Неужели ты так жаден, Торвард конунг?

Как Ингитора уже знала, фру Хильдвина из рода Хетбергов когда-то была женой Бергвида, но пять лет назад развелась с ним. Однако, хотя она ушла от мужа по доброй воле, свой неудачный брак она не могла простить именно ему и с нетерпением ожидала, когда же кто-нибудь наконец отправит его в Хель. Своего сына от Вигмара, четырехлетнего Хильдебранда, она всегда держала в гриднице у себя на коленях и как будто от его имени вмешивалась в разговоры мужчин.

– Земли Бергвида мне не нужны, но что в усадьбе найду, то мое, – отвечал Торвард. – Скот, челядь, все движимое имущество.

– Что можно найти у него в усадьбе – это немало! За столько лет он награбил в морях столько сокровищ, что Фафнир позавидует!

– Надеюсь, кое-что там будет! – Торвард усмехнулся, понимая ее чувства. – Но делать нечего! Что мое, то мое! Ведь тебе самому, Вигмар хёвдинг, клятва на озере Фрейра мешает пойти на Бергвида с войском. И раз уж ты предпочел бы избавиться от него, значит, поневоле приходится поручить это другому. А подвиг не должен остаться без награды!

– Такой подвиг сам по себе награда! – твердила неугомонная фру Хильдвина.

– А что до подвига, то есть же пророчество, что мне суждено убить Бергвида, вот этим самым мечом. Не будешь же ты, фру, спорить с судьбой? Твой сын еще мал, а за те пятнадцать лет, пока он подрастет, Бергвид успеет принести еще слишком много вреда.

– Я буду только рад, если Торвард конунг возьмет этот подвиг на себя! – сказал Вигмар. – Я уже повоевал с Бергвидом, и с меня хватит. Если Торварду конунгу нужны земли на озере Фрейра, то он имеет на них полное право. Я почему спрашиваю, конунг, не сочти меня праздно любопытным. Но похоже, что мой сын скоро женится на сестре Бергвида, а поскольку у него нет другой близкой родни…

– Ты забываешь о Хагире Синеглазом, хёвдинг! – вставил Эгиль.

– У Хагира своя земля! – В спор деятельно вступила прочая родня, поскольку вопрос всех занимал.

– Нагорье – не такая уж просторная область! – воскликнула фру Хильдвина. – И она граничит с озером Фрейра! Наверняка Хагир захочет наложить на него лапу, так что я, хёвдинг, на твоем месте поторопилась бы! Ты же знаешь этих Лейрингов, они своего не упу… О! – воскликнула она и округлила свои красивые прозрачно-серые глаза, похожие на кристаллы горного хрусталя. – Лейринги! Богиня Фригг, я и забыла! А Борглинда из Тингваля! А ее дети! Они все же полезут в наследники! Они же все его родня через Даллу!