Лань в чаще, кн. 2: Дракон Битвы
Шрифт:
– Я вижу, что он влюблен в деву-скальда, кстати, что-то я не слышала от нее стихов! Но раз уж я смутила покой бедняжки и приворожила ее к моему сыну, должна же я ей помочь!
– Скорее, хозяйка, я поверю, что камень поплыл по воде, чем в то, что в тебе заговорила совесть!
– Можешь не верить! – с видом оскорбленного достоинства ответила кюна, чем подтвердила подозрения Оддбранда, что эта ее добродетель – очередная забава.
– Но хлопотать тут бесполезно!
– Сама вижу, не слепая! Зато я исполню свой долг! Может быть, еще что-то случится.
– Что?
– А вот увидишь!
Находиться в девичьей Ингиторе было немыслимо, и она теперь даже радовалась, что ее выселили в отдельный покойчик, а весь день она проводила среди дружины: ездила на охоту, присутствовала на всех состязаниях, в гриднице сидела на ступеньке рядом с Торвардом. Зная ее желание на этот
Второе находилось ближе к истине, поскольку сын и дочь Хеймира конунга больше не могли закрывать глаза на то, что она и Торвард любят друг друга и что против этой любви бесполезны любые уговоры и угрозы. Но Вальборг по-прежнему была полна решимости добиться примирения между двумя державами, пожертвовав собой. Она не упускала случая подчеркнуть, что готова именно жертвовать собой, то есть сделать именно то, что отказалась сделать Ингитора.
А Эгвальд, наоборот, требовал жертвы от своей бывшей невесты. Теперь он узнал, что никакого насилия над ней не было, но то, что она по добровольному согласию пришла в дом Торварда конунга, ничуть не облегчило его мук, а только заменило их другими. Знать, что она добровольно позволяет этой вот щеке со шрамом прижиматься к своей белой груди, что она сама, своими лебедиными руками, обнимает это смуглое чудовище, было так же мучительно, как и думать, что ее обесчестили силой. Эгвальд не мог даже в гриднице смотреть на этих двоих, ему было за них стыдно и мерзко. Но его намерения вернуть себе Ингитору это не меняло. Казалось, стоит увезти ее в Эльвенэс, и все станет как прежде! Почему Ингитора, которая была так весела и добра с ним в ту прошедшую зиму, Ингитора, которой он столько отдал и которая недавно проявляла такую самоотверженную преданность ему, теперь отказывается вернуться и предпочитает оставаться с Торвардом, которого так пылко ненавидела всего три-четыре месяца назад – для него было непостижимо.
– Я готов был отдать за тебя мою жизнь! – сказал он ей однажды, случайно встретив ее одну в переходе. – Я пошел на фьяллей войной, чтобы отомстить за тебя, и готов был погибнуть! А ты, ты – неблагодарная, ты променяла меня на этого сына ведьмы, и не хочешь вернуться и вспомнить, что я сделал для тебя! Я всю свою жизнь погубил из-за тебя! По-твоему, это ничего не стоит? Будь я проклят, если я еще бы в кого-то влюбился!
Ингитора молчала, понимая, что причина его слепого упрямства – жестокая ревность. Но тут никакие объяснения и оправдания помочь не могли. Она не любила его, потому что он – не Торвард, и тут ничего нельзя было сделать.
– И запомни! – добавил он, поймав наконец ее руку, которую она долго отдергивала и прятала. – Даже если он на тебе женится, рано или поздно я все равно отомщу ему! Все равно я не успокоюсь, пока он не получит по заслугам! Я буду каждый год приходить и разорять ваши берега огнем и железом, пока буду жив!
«Он пока живой, но это не надолго, если мне придется так из-за него страдать!» – вспомнились ей слова Торварда об Эгвальде, хотя и сказанные несколько в другой связи. Ох, как это напоминало саги о пожизненной вражде двух героев, но теперь Ингиторе было противно вспоминать звонкие строчки, когда-то так ею любимые.
Устав от всего этого, дня через три Ингитора как-то ушла гулять, взяв с собой Сэлу, ее невестку Дер Грейне, а еще Регне, который шел чуть поодаль, не сводя с фру Дер Грейне печально-обожающего взгляда. Эти две женщины нравились Ингиторе больше других в Аскефьорде, хотя и совершенно по-разному. Нельзя сказать, чтобы Сэла отличалась добротой или веселостью, но она была очень сообразительна, нелюбопытна и решительно ничему не удивлялась – в положении Ингиторы это были очень ценные качества. За прошедшее время ее познакомили с приключениями самой Сэлы, которая во время Туальской войны «так отличилась, что заткнула за пояс всех ярлов, включая и меня самого», как говорил об этом Торвард. [26] Сэла, сдержанно-уверенная, бойкая, но вместе с тем очень широко мыслящая женщина, совершенно не одобряла того мнения, что Ингитора якобы обязана вернуться к слэттам, и иметь ее рядом именно сейчас Ингиторе было приятно. По твердому убеждению Сэлы, на свете нет ничего важнее Аскефьорда: ради блага Аскефьорда допустимо украсть,
26
Роман «Ясень и яблоня», то есть том седьмой.
Совсем другой была жена ее двоюродного брата Аринлейва, фру Дер Грейне, та самая «мудрая женщина с острова Туаль», от которой Торвард когда-то услышал о законах Богини, чтобы потом пересказать их Ингиторе в глуши Медного Леса. В Аскефьорде Дер Грейне прозвали Госпожа Луна, поскольку в ней подозревали истинную жрицу Луны, которую на Туале, в отличие от Морского Пути, представляли в женском обличии. Эта женщина, стройная, с неслышным шагом, похожая на столб лунного света, при всей внешней простоте казалась загадочна и значительна и не подходила своему мужу, доблестному Аринлейву сыну Сельви, как не подошла бы железному мечу рукоять из резного хрусталя. Со своей золовкой Сэлой они отлично ладили, и эти две молодые женщины, такие непохожие, казались двумя воплощениями одного и того же божества, земным и небесным.
– Человек переменчив, как морская волна, и он никогда заранее не знает, что ему суждено! – утешала Ингитору Дер Грейне. – Послушай, я расскажу тебе, что произошло со мной. Шесть лет назад, пока я еще жила на Туале, у меня был талисман – прекрасный камень, похожий на каплю лунного света, и у нас его называли «Слеза Луны». Этот камень подарила мне мать моего отца, фрия Эрхина Старшая, и он давал мне знание будущего. И вот однажды Торвард конунг посватался к моей сестре, фрие Эрхине. Она отвергла его, посчитала его сватовство оскорблением и послала воинов отомстить ему. Они вернулись из похода и привезли Сэлу дочь Слагви, пленницу, которую посчитали сестрой Торварда конунга. Мы подружились с ней, и мне приснился сон, что я стану женой ее брата. Не скажу, что я огорчилась, – Дер Грейне мягко улыбнулась, – потому что Торвард конунг красив и доблестен, и я не понимала мою сестру Эрхину, которая отвергла его. Ведь можно было устроить так, чтобы он стал ее мужем, не нарушая ее достоинства как лица Богини на земле… Но я радовалась, что сон обещал мне самой брак с ним. Потом Торвард конунг приплыл к нам с большим войском и потребовал, чтобы моя сестра Эрхина стала его женой. Она предложила ему меня. Я не противилась, думая, что так исполнится предсказание. Но он дал мне другого жениха: Аринлейва сына Сельви. Я подумала, что судьба моя нарушена, но потом, когда я спросила, каков его род, он ответил… И я узнала, что он и есть двоюродный брат Сэлы, а Торвард конунг не состоит с ней в кровном родстве! Я стала женой Аринлейва ярла, и предсказание исполнилось, хотя совсем не так, как я ожидала! Люди могут предугадывать, ожидать и ошибаться, но судьба – никогда! Судьба всегда исполняется, потому что она – в самом человеке! И если уж тебе суждено было сначала ненавидеть Торварда конунга, а потом полюбить его, то это еще не самая дивная судьба из тех, что вершились под Ликом Богини! [27]
27
То есть под луной.
Ингитора слушала и старалась принять ту мысль, которую до нее хотели донести: человек не знает ни себя, ни своей судьбы, но познание себя и есть единственное средство познать судьбу. Платить за это драгоценное знание иной раз приходится дорого, но разве лучше ей было оставаться в неведении и жить вслепую?
За разговором они добрели почти до самого Дозорного мыса, и здесь их нашел Торвард. Бросив коня Регне, он подбежал и обнял Ингитору, а потом стал бранить:
– Ты что, хочешь, чтобы тебя похитили? И чтобы теперь уже я пошел войной на слэттов, чтобы отбить тебя назад?
– О чем ты? Кто меня похитит?
– Ты знаешь кто. Он сегодня утром отдал приказ готовить корабли. Гостить им тут, в самом деле, уже нечего. Я сказал: раз уж ты надела на руку Дракон Судьбы, снять его не так-то просто.
– Значит, у нас будет война?
– Похоже на то! – вполне невозмутимо согласился Торвард, а потом вдруг сорвался: – Ро-йоннсайг ан кат го киан дар хлаон а хлонн ис а хиаль! Вот уж угораздило нас обоих так врезаться в одну и ту же! Я не отдам, он не уступит – так и будем воевать, пока он себе другую не найдет! Была бы у меня сестра – я бы ему отдал! Сэлу бы опять выдать за сестру – да она уже замужем! Что делать, да возьмут его тролли!