ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах
Шрифт:
Наступила тишина, потом Ритчи-Смоллет спросил:
— Это вам сказал Монбоддо?
— Нет, один из его секретарей. Некто Уилкинс.
— Я решительно возражаю против тона предыдущего оратора! — выкрикнул резким (куда Гранту!) голосом здоровяк с бычьей шеей. — Открыто бахвалится тем, что не испытывает дружественных чувств к Унтанку, между тем наш провост рекомендует его как своего рода посла, и что же за новости приносит нам этот посол? Сплетни. Ничего, кроме сплетен. Гора мучается родами, а родится гадкий грызун. Но какова же направленность речи субъекта, который провозгласил себя врагом вскормившего его города? Он заявляет, будто за днем Страшного суда, который грядет непременно, хотя и не известно когда, обладатели паспортов
— Какие разглагольствования, Гау? — мягко вмешался Ритчи-Смоллет. — Ланарк всего-то и произнес, что четыре кратких фразы. Я сосчитал. Прежде чем его отпустить, надо бы узнать немного подробностей. Уилкинс сказал, что Унтанк будет списан и проглочен. А не указал ли он почему?
— Да. Он объяснил, что вы больше себя не окупаете и что списание даст некий энергетический выигрыш. Его люди, мол, привыкли поглощать городки и деревни, но Унтанк будет первым съеденным крупным городом со времен Карфагена.
Раскатистый смех взорвался в разных концах комнаты. Вдогонку за выкриком из-за колонны: «Карфаген? А как насчет. Ковентри?» — зазвучало: «Ленинград! Берлин! Варшава! Дрезден! Хиросима!»
— Я бы упомянула также, — тягучим голосом дополнила какая-то седовласая дама, — Мюнстер ф тысяча пятьсот тридцать пятом году, Константинополь ф тысяча четыреста пятьдесят третьем и тысяча двести четвертом и Иерусалим — столько раз, что и не упомнишь.
— Пожалуйста, пожалуйста! Имейте терпение! — крикнул Ритчи-Смоллет. — Эти неудачные умозаключения относятся к тому времени, когда совет был расколот на две части или когда ему угрожали фанатики-диссиденты. Уверен, Ланарк не лжет, а пересказывает то, что слышал. Не иначе как его самого ввели в заблуждение.
— Ненасильственное уничтожение современного города — это что-то новенькое, — задумчиво протянул Сладден. — Это должен быть город с неэффективной властью. И существо должно будет поставить очень много мощных новых машин. Решение о том, чтобы уничтожить город, необходимо было принять на пленарном заседании совета, заседании, где был представлен Унтанк.
— Уилкинс сказал, что одобрение будет получено на встрече делегатов совета, которая состоится через восемь дней. С тех пор прошло время. Существо поставило мощные вакуумные экскаваторы для какого-то проекта экспансии. Один я видел. Но вам, джентльмены, конечно, лучше знать.
— Полный бред! — надрывался Гау. — В Унтанке нет второго такого врага совета, как я. Как старейший и самый активный член комитета я сражался с советом с тех самых пор, как окончилась последняя мировая война, и до недавнего времени мы ни разу не добивались от него таких крупных вложений. Еще вчера наши дороги и здания отставали от современного уровня на целый век. А теперь взгляните! Новейшие автомагистрали. Многоэтажные жилые дома. Городской центр с кварталами конторских зданий-небоскребов. Без помощи совета нам бы всего этого не видать. А по вашим словам, совет планирует нас раздавить!
— Меня эти нофшества не особенно фпечатляют, — вмешалась дама с тягучим голосом. — Прибыли от строительстфа наполофину уходят существу. Любой город жифет своей промышленностью, а наш — фсе еще пережифает упадок. Но чтобы поферить ф худшее, недостаточно слоф одного челофека. Нужны документальные доказательстфа.
— Не
— Простите, Гау, Джек хочет что-то сказать. — Сладден указал на помощника Ритчи-Смоллета, который махал ему из угла.
— Я чистил костюм приглашенного оратора, — сказал Джек, — и обнаружил в кармане газету совета. Может, она прольет свет.
Ланарк вынул газету, которую прихватил в кафе, принадлежащем совету. Взяв ее, Сладден начал читать. Гау не унимался:
— Не хотел бы переходить на язык оскорблений, но забота о благе общины меня вынуждает. Этот ваш приглашенный оратор, который разыгрывает из себя полномочного посла, — мне он знаком. Во время недавнего посещения совета в составе делегации я видел, как он, с длинноволосой подружкой и обшарпанным рюкзачком, вынюхивал атмосферу вокруг трона Монбоддо. И впечатление, скажу я вам, он произвел на власти самое жалкое. Так вот, если бы заговор о том, чтобы убрать этот город, действительно существовал, кто бы стал посвящать в его подробности подобного субъекта?
— А ну задай ему, Гау! — донесся вопль из-за колонны.
Ланарк, зевнув, встал. Он слышал, как сидевший рядом Грант шепнул: «Осторожнее!» — но растущее беспокойство в животе Ланарка не имело никакого отношения к спору. Он резко заявил:
— Никто не посвящал меня в подробности. Уилкинс ни от кого не скрывал эти планы; он говорил, что помешать может только революция. Мне все равно, верите вы моим словам или нет.
Он направился к двери, через которую вошел.
Но его остановил выкрик Сладдена:
— Погодите, это все должны послушать! — и он замер у столба. Сладден сказал: — Это из хронологического отдела «Западного Кулуара».
Одному лишь фанатику придет в голову мысль, будто материал времени связан с моралью, однако в нынешних обстоятельствах, когда границы даже наиболее стабильных континентов видятся размытыми в интеркалендарном тумане, поневоле думаешь, что действующей временной шкале не повредило бы в большей мере считаться с приличиями, чем это делала до сих пор хронологическая наука. Приличия, разумеется, расплывчатый термин, и мы теперь призываем всего лишь проявлять чуточку больше братства в отношениях между коллегами, приблизительно равными друг другу по положению.
Авторитет совета всегда зависел от поддержки существа, и до недавнего времени повсеместно ощущалось, что связь Монбоддо с группой «Алголагникс — Кортексин» укрепляет его позиции как сильного президента. Однако вот что говорят недавние разоблачения (их сделал возмущенный глава энергетики Озенфант): офис лорда президента поглотил такую значительную долю энергии, полученной недавно от существа, что сети силовых коридоров не досталось почти ничего.
Хотя между уважением к президенту-директору и уважением к децимальному часу не существует логической связи, однако в обстановке растущего недоверия одно иррациональным образом подпитывало другое. В кулуарах совета немало тревожатся о том, что спекуляции по поводу новой временной шкалы вышли за границы разумного и уже не могут быть остановлены доводами рассудка. Ясно только одно. Быстрый демонтаж некоей затемненной области, представлявшийся прежде дерзким и спорным актом рационализации, ныне сделался срочно необходим.
— Что имеется в виду? — вопросил Гау. — Затемненных областей не одна, а сотни. С какой стати мы должны думать, что они выбрали Унтанк?
— Я как раз и пришел, чтобы об этом рассказать, — проговорил Грант. — Тому назад около двух дней столкнулись на перекрестке автоцистерна «Кортексина» и грузовик «Алголагникса». Весь входящий транспорт был направлен в Имбер. Запасов пищи у нас осталось на три дня. Под «днем» я понимаю прежний солнечный день из двадцати четырех часов — приблизительно семнадцать сотен ударов сердца в час.