Ландскнехт. Часть четвертая. Что такое повезло, и как с этим бороться

Штейн Алексей

– Не нервничай, Йохан - руки разводит, демонстрируя миролюбие - Сейчас схожу, и все вместе придем. Я нарочно пошел, убедиться, что все ладом, а их оставил. Сейчас фургон отгонят еще на дорогу, чтоб побыстрее кто-нибудь забрал, и бегом обратно.

– Оставь, где есть, я как вернусь, приберу. Али - краденый?

– Обижаешь, взводный. Честно купленный, без хвостов, потому и искать не станут. А за фургон с тебя золотой.

– Облезешь. Полюбому ж бросишь. А я приберу - точно концы в воду.

– Лады. Сейчас придем.

– Поживее там. Мало ли, все же - а ну видел кто костер.

– Усек. Мы мигом.

***

... Мерно стучит стирлинг, погода пока балует - почти штиль и волна ушла, даже брызг нет. В лодочке вчетвером

стало тесно. Вещи свалили в рубке, а все расселись в кокпите. Хумус рядом, Змей напротив, а она рядом с ним. "Человек" Змея оказался женщиной, можно даже сказать - девушкой. Сильно помладше бандюгана... хотя, я не знаю, сколько ему лет. При таком нездоровом образе жизни, многие выглядят сильно старше. Баба, чего там, красивая. Не мой вкус вовсе, но - красивая. И фигурка, и черные вьющиеся волосы, и мордашка очень даже, насколько в темноте видать можно.. Минимум четверть зингарской крови - но в Рюгеле это раньше было вовсе нормально, да и после "отречения" Вергена уже рупор оппозиции разразился гневной статей о перегибах при окончательном решении зингарского вопроса. И даже обозвал Вергена "военным преступником" и "бесчеловечным демоном войны". Что несколько симптоматично, хотя промахнувшегося Акеллу только ленивый не пнет. В общем, баба что надо. И, похоже, тут у Змея любовь. Даже всерьез завидно стало. Так он на нее с обожанием смотрел. Вот ведь бандит, дерьмо, отброс человеческий - а мне вот может ни разу в жизни, окромя глупой молодости, ни на кого так смотреть не приходилось. А что еще обиднее - она на него так же смотрит. Вот же гадство... Я вот, стараюсь жить "по-человечески" - а что имею? Трех рабынь, которым деваться некуда, да проституток, которые будут любить кого угодно вечно, пока есть деньги... А они оба смотрят в сторону Рюгеля - Змей поспокойнее, а она, кутаясь в плащ, по-моему, плачет. Ну, если родной город - то понятно. Ибо, скорее всего - навсегда. Однако ж - едет, аки жена декабриста в на Сахалин. Да, завидно, мать его!

– Ты-то не жалеешь?
– ткнул я в бок Хумоса.

– Нет, взводный. Ну его. Что я в той жизни видел? Село наше, мне целым миром казавшееся? Так я сейчас знаю, что беднее места я только войной разрушенные встречал. В городах я посмотрел, что за жизнь. Мастеровые в Улле, думаешь, с жиру бунтовать стали? Да им денег три месяца не платили - "Война, не время сейчас о деньгах говорить!" А семьи жрать хотят каждый день, хоть война, хоть мир. А хозяева аренду за жилье берут невзирая. И требовать не смей - военное время. А фабрики от военных заказов ломятся, а склады забиты и на фронт идет все еле-еле, чтоб потом за срочность наценку брать по экстренному заказу... Наслушался я там, пока в тюрьме лежал, все боялся, что задушат ночью - вот и спал едва, все слушал... На что мне жизнь такая?

– И куда ты?

– В племя какое подамся. Там примут, знающие говорили - они всех принимают. Конечно, присмотрятся, но если не шпион и не совсем сволочь - и не убьют, и не прогонят сразу. Закон такой. А год проживешь - или прикажут уйти, иное племя искать, коли не ужился, или разом бабу найдут. Иногда и не одну. Ну, говорят, какую барон скажет - иногда и вовсе... ну, это если не сойдешься ни с кем за год. Свежая кровь-то им нужна.

– Ага. Меня у горцев раз тоже чуть не женили...

– Во-во. Детишек троих заделаешь - тогда, коли хошь, сам живи, или новую бабу уже по любу заводи. А там... через три года - могешь в Совет ихний предлагаться. А через пять - могут по их закону и бароном выбрать...

– В бароны, Хум, метишь?
– Змей скалится. Баба его унялась, он ее приобнял. а глаза у обоих шалые - отплакались, теперь новую жизнь чуют

– А чего бы и нет, Змей - спокойно ему Хумос отвечает. Вообще как-то он сейчас не так себя ведет. Видать, как отчалили - он теперь Змею не подчиняется, кончилась бандитская дисциплина. Ну да и Змей не давит. Не верю, чтоб этот разбойник вдруг встал бы на путь исправления, и завязал - но определенно со старым он прощается, страницу жизни переворачивая. А Хумус мысль продолжает: - Знаешь, Змей, может из меня и барон выйдет, а может просто проживу себе в степи. Но вольно. Обратно мне пути нет, да и не ждет никто. Девка в деревне поди другого нашла уже, да и... в общем, и не болело. Родители - так они и рады были, что лишний рот в армию забрали. Братья-сестры -

так им вовсе счастье. Кому я там нужен был? Только сборщикам податей, да князю в армию. Нет уж, не о чем мне жалеть...

– А ты, Змей?
– я бандита спрашиваю - Куда подашься?

– А мы в город пойдем. В Штангарт. Южная столица ихняя. Там летом Совет Старейшин заседает. А весной, зимой и осенью по другим городам переезжает. Так заведено. Город тот большой, богатый. До Рюгеля далеко, конечно, да и все там по-другому у них.

– И делать что будешь? За старое? Так там же у тебя связей нет. А никто чужаков не любит. Грохнут. Или страже сдадут.

– Не поверишь, конечно. Но решил я все бросить старое, да завязать.

– Не поверю.

– Злой ты, Йохан...
– задумчиво отвечает Змей - Как есть, злой. Чего тебе-то в жизни не хватает, что ты такой?

– Иди ты...
– реально вот зацепил, урка расписная. Философ сраный, психоаналитик, блядь. На себя посмотри, завяжет он... Трех дней не пройдет, как кого-нибудь за медяк зарежешь.

– Завяжет он. Он обещал - это баба его, вишь, защищать полюбовника кинулась - Мы торговлю устроим, а лошадей выхаживать умею. Дедушка научил. Не пропадем.

– Обустроюсь, как ты - лодку куплю. Буду торговлю вести.

– Ага. Под черными парусами - хмыкаю я

– А чего бы и нет? Не худший промысел, и без зла людям. Устал я зло творить, Йохан. Только, кабы не сложилось так - не сойти б уже с той дорожки было. А раз так - вот руку себе отгрызу, а зазря никого не обижу. Хошь - не верь, твое дело...

– Ладно... посмотрим.
– отвечаю.

...Об чорте речь - а он и встречь. Только про черные паруса ляпнул - а нате вам. До устья Студеной километра два оставалось - буквально пронесло мимо на встречном курсе в каких-то паре сотен метров невеликую посудину, несмотря на очень легкий ветерок, ходко шедшую под целой гроздью парусов. Причем их силовая установка имела радикально черный цвет - потому, собственно, ночью их даже при неполной луне не видать, а вот как сейчас, когда узенький месяц едва вылезает из-за горизонта.... Хорошо, что не впилились на всем ходу. За такие паруса, если найдут при досмотре - сразу конфискация всего плавсредства разом, вместе с грузом, да на дознание в кутузку на месяц попадешь. Пролетели мимо, причем они, наверное, перепугались еще больше нашего - кто на катере моторном ночером попрется, кромя погранцов? Они-то нас тоже не заметили вовремя - буруна от нас нет, а двигатель, видать. на расстоянии не слышен. Но, повезло - стрелять не стали.

Дошли до Студеной, стали подбираться к Косе. Змей уверял, что там есть проходы, но чем ближе шли - тем менее уверенно говорил. Но в Лоции тоже указано, хотя и опять же неконкретно. "При определенном уровне воды и в спокойных погодных условиях, условно проходима, для мелкосидящих маломерных моторных судов". Подошли ближе. Гадкое место - вроде и ветра почти нет, а волны плещутся противно. Камней полно, скачала цепанули бортом, перевел на малый - и тут как об столб. Полетели все кубарем, зашипели, матерясь. Лодка как встала. Перекинул на нейтраль, пробежал на нос, ожидая увидеть неприятное - но оказалось, просто вошли ходом в крутую отмель, песок с камнями. Велел Змею взять шест - Хумос с его ногой не годен скакать по палубе, и отталкивать лодку. Дал задний, вывел постепенно на форсаж, потом стали мы втроем скакать и раскачивать лодку, а Змей на шест налегает. Вытолкнулись. Далее пошли самым малым, то и дело перебрасывая на нейтраль, а Змей, на носу стоя, шестом впереди дно щупал. Дважды еще вовремя успевали остановиться, один раз ткнулись в отмель, но уже не сильно... А прохода-то все нет... А мы все дальше от берега отползаем, и мне уже чудится, что течение боковое появляется....

Не чудится. Все ощутимее тащит нас вдоль Косы. И ни к чему хорошему сия тенденция не приведет - уже прошли мимо бортов два маленьких водоворота. Пока все это игрушки - на веслах вырваться можно. Но дальше будет только сильнее. А нам надо обойти каменистую грядку, где прохода нет вовсе, а это метров двести. И вот если там, сразу за ней ничего не будет - то надо плюнуть на все, и переться, делая крюк миль в десять - вокруг Косы, выходя далеко в море. Если не жать полным ходом, то это часов пять лишних. И встретить уже там можно кого угодно. Но если прохода нет - то без вариантов.