Лангольеры
Шрифт:
— Свет вот тут…
Она медленно отошла от них все так же держа ладошки раковинами, а локти выставив вперед, чтобы не натолкнуться на какой-нибудь предмет на пути. Подойдя к окну на расстояние пары футов, она протянула пальцы и коснулась стекла. На фоне бледного неба ее ладони напоминали морских звезд. Послышалось ее грустное бормотание.
— И стекло не то, совсем не то…
— Дайна… — обратилась к ней Лорел.
— Ш-ш-ш-ш, — ответила она, не поворачивая головы. Маленькая девочка, ожидающая когда папа придет с работы. — Я что-то слышу.
Эти слова, произнесенные
Брайан тоже прислушался, слыша собственное дыхание и дыхание других… но более ничего.
«Это игра ее воображения», — подумал он. — «Только и всего».
Тем не менее было любопытно.
— Что? — спросила Лорел встревоженно. — Что ты слышишь, Дайна!
— Я не знаю, — ответила та, не поворачивая головы. — Очень слабо. Мне показалось, что я это услышала, еще когда мы спускались с самолета. Тогда я подумала, что мне кажется. Сейчас лучше слышно. Даже сквозь стекло. Это похоже… ну, когда жуешь воздушный рис или когда его ешь с молоком.
Брайан обернулся к Нику и тихо спросил:
— Ты что-нибудь слышишь?
— Абсолютно ничего, — так же тихо ответил Ник. — Но она слепая. У нее слух вдвое лучше нашего.
— А мне кажется, просто истерия, — сказал Брайан. Теперь он шептал в самое ухо Ника.
Дайна отвернулась от окна.
— Ты что-нибудь слышишь? Абсолютно ничего, — неожиданно скопировала она. — Но она слепая. У нее слух вдвое лучше нашего. — Дайна сделала паузу и вдруг добавила: — А мне кажется, просто истерия.
— Дайна, что ты такое говоришь? — испуганно спросила Лорел. Она не слышала обмена репликами между Брайаном и Ником, хотя стояла куда ближе к ним, чем Дайна.
— А ты их спроси! — ответила Дайна дрожащим голосом. — Я не истеричка! Я слепая, но не сумасшедшая!
— Прости, — потрясенно сказал Брайан. — Прости, Дайна. — Обернувшись к Лорел, пояснил: — Мы переговаривались с Ником, а она услышала, представляете? Оттуда, от окна услышала.
— Ну и слух у тебя, миленькая, — сказала Бетани.
— Я слышу то, что слышу, — ответила Дайна. — И я слышу что-то там снаружи. Вон оттуда. — Она указала рукой к востоку за окном. Ее невидящие глаза окинули всех. — И это плохо. Страшный звук, очень страшный.
— Если вы, маленькая мисс, могли бы распознать, что это такое, нам бы это, видимо, помогло, — неуверенно сказал Дон Гаффни.
— Не могу, — ответила Дайна. — Только знаю, что он приблизился. — Она снова надела черные очки. — Нам нужно отсюда улететь. И чем скорее, тем лучше. Потому что к нам сюда что-то приближается. Что-то очень плохое, издающее такие звуки.
— Дайна, — обратился к ней Брайан. — Самолет, на котором мы прилетели, почти не имеет горючего.
— Тогда надо скорее его туда налить! — неожиданно пронзительно закричала девочка. — Оно приближается, неужели вы не понимаете?! Если мы не улетим к тому времени, как оно появится здесь, мы все погибнем! Мы умрем!
Ее голос сорвался, и она начала всхлипывать. Она не была Сивиллой или медиумом — всего лишь маленькая девочка,
«Мы все умрем».
Крэг Туми слышал, как эта сопля что-то там вопила, но ему было наплевать. Он нашел то, что искал, в третьем шкафу по порядку. Наклейка с выпуклыми буквами на шкафу гласила: «МАРКИ». Обед мистера Марки — большой сэндвич — выглядывал из коричневого пакета на верхней полке. Уличные туфли мистера Марки стояли внизу. А посередине на крючке висела белая куртка на ремне и кобура, из которой выглядывала рукоятка служебного револьвера мистера Марки.
Крэг расстегнул кобуру и извлек оружие. Он не был глуп и, слегка повозившись, открыл барабан. Все шесть отделений были заряжены. Вернув барабан на место, он удовлетворенно кивнул, когда тот щелкнул, осмотрел ударник и рукоятку в поисках предохранителя. Однако, не обнаружил его. Затем осторожно нажал на спусковой крючок. Когда ударник и барабан едва заметно сдвинулись с места, Крэг снова удовлетворенно кивнул.
Он отвернулся от шкафа, и вдруг его охватило чувство полного одиночества. Как одинока была вся его взрослая жизнь! Револьвер показался тяжелым, и он опустил руку. Стоял, ссутулившись, — в одной руке атташе-кейс, в другой — револьвер, на лице — выражение глубоко несчастного человека. Вспомнилось то, о чем он много лет не вспоминал. Двенадцатилетний Крэг Туми лежал в постели, содрогаясь от беззвучных рыданий. В другой комнате громко играла стереосистема. Пела Меррили Раш, а мать подпевала пьяным голосом, фальшивя: «Назови меня ангелочком… с утра, бэ-э-эй-бии… коснись моей щечки, прежде чем уйдешь, бэй-бии…»
Он лежал и плакал беззвучно. И думал: «Почему ты не можешь меня полюбить и оставить в покое, мама? Ну, просто полюби и оставь в покое».
— Я никому не хочу наносить вреда, — забормотал Крэг Туми сквозь слезы. — Не хочу. Но это… это просто нестерпимо…
Напротив него у стены находились телевизионные мониторы, все отключенные. В какой-то момент, когда он осматривал их, истина того, что произошло и что продолжало происходить, вспыхнула в его сознании. В какой-то момент она прорвала сложную систему невротических заслонов и пробралась в бомбоубежище, где проходила его жизнь.
«Все исчезли, Крэгги-вегги. Весь мир улетучился, кроме тебя и тех людей с самолета».
— Не-е-ет, — простонал он и упал в ближайшее кресло возле стола посреди комнаты. — Нет же, все не так. Просто невозможно. Не приемлю подобную идею. Полностью.
«Лангольеры здесь уже побывали и скоро вернутся», — произнес голос отца. Он, как всегда, заглушил голос матери. — «Тебе лучше убраться, когда они прибудут… иначе — сам знаешь, что случится».
Это он знал. Они его сожрут. Лангольеры сожрут его живьем.